Театр одного актёра

Чёрно-белой картине индийского режиссёра Сунила Датта в своё время удалось попасть в Книгу рекордов Гиннесса с формулировкой «наименьший актёрский состав в полнометражном фильме». Этот успех, однако, не поспособствовал долговременной славе экспериментальной болливудской ленты: сегодня представляется совершенно невозможным обнаружить «Воспоминания» в переводе не то что на русский, но даже и на английский язык. Хардкорных синефилов это, надо сказать, не смущает — иные пробуют всё же браться за «Воспоминания» в надежде, что «сновидческое» повествование окажет нужный эффект и без словесных подсказок. 

Главный герой «Воспоминаний» (в исполнении самого же Датта) однажды вечером возвращается с работы, чтобы обнаружить, что его жены и маленького сына, несмотря на поздний час, нет дома. Герой, недолго думая, решает, что семья его бросила, и запускает полуторачасовой сеанс самокопания, в ходе которого пытается разобраться, что к этому привело. Интрига с исчезновением разрешится только в самом конце — но даже тогда жена и сын мелькнут перед зрителем лишь в виде силуэтов на стене: Датт, который в будущем прославится в качестве не только характерного актёра, но также политика, на заре карьеры умудрился снять не только первый в истории «фильм на одного», но и одну из самых последовательных лент в соблюдении этой экстравагантной эстетики. 

1972, США. Реж. Дуглас Трамбелл  

Увлекательная, хотя и в меру устаревшая научная фантастика от Дугласа Трамбелла — мастера по спецэффектам, несколькими годами ранее работавшего над «Космической одиссеей». Как и прочие ленты о космосе, снятые в период между «Одиссеей» и «Чужим», «Молчаливое бегство» не только потерялся на их фоне, но и кажется на фоне вневременных колоссов Кубрика и Скотта совсем уж реликтовым. Однако любовь Трамбелла к космическим приключениям — самая неподдельная, а идея выкинуть единственного героя в далёкий космос, дабы ему стало особенно одиноко, как показывают недавние успехи Куарона, не устарела ни на грош. 

«Бегство», ко всему прочему, ещё и антиутопия, причём поучительная: сюжет строится вокруг группы витающих где-то в Солнечной системе астронавтов, на попечении у которых находятся последние сохранившиеся образцы земной флоры; на Земле её, судя по всему, истребили под корень. Главный герой в исполнении Брюса Дерна исповедует сыроедение и питает к космическому саду куда более нежную любовь, чем к своим коллегам по полёту. Разумеется, когда ещё в самом начале фильма встаёт выбор между растениями и людьми — Лоуэллу (так зовут героя) не приходится особенно колебаться. Ботаник из будущего, впрочем, не попадает в абсолютную изоляцию: самые неожиданно задушевные сцены «Бегства» связаны с попытками Лоуэлла наладить дружеский контакт с тремя роботами, отвечающими на борту космической станции за техподдержку. Передвигающаяся вразвалочку троица Дьюи, Хьюи и Луи (как обзывает их Лоуэлл), чей внешний вид и характер оказал явное влияние на авторов «ВАЛЛ-И», представляет собой диаметральную противоположность всем известному искусственному интеллекту из «Одиссеи». В конце концов, HAL 9000 говорит хорошо поставленным голосом артиста Дагласа Рейна, а своих роботов Трамбелл поручил сыграть непрофессиональным актёрам-инвалидам. Учитывая эволюцию, которую проходит лишённый общества себе подобных герой «Бегства» в отношениях не только с растениями, но и с роботами, выходит, что фильм не только об экологии, но и — и это делает его даже более актуальным, — о границах человеческого и человечности. 

1974, Франция-Тунис. Реж. Бернар Кейзанн  

Экранизация режиссёром Бернаром Кейзанном романа французского авангардиста Жоржа Перека; сам Перек написал к «Человеку, который спит» сценарий, предоставив Кейзанну и исполнителю главной роли Жаку Списсеру выкручиваться самостоятельно в попытке перенести на экран обращённый к зрителю-читателю бессюжетный монолог. У них получилось: «Человек, который спит», помимо прочих художественных достоинств, ещё и превосходно смотрится, особенно если зрителю пришлось хоть раз в жизни испытывать что-то, похожее на малоприятные переживания, обуревающие здешнего героя и подозрительно напоминающее первые симптомы будущей клинической депрессии. 

Вообще, считать героем безымянного молодого человека, которого играет Списсер, или этого самого зрителя — большой вопрос. Весь текст Перека, который за кадром читает Людмила Микаэль, строится на обращении «ты»: приём, прискорбно редко используемый в кино, и, как показывает, скажем, пример ещё одного, снятого куда позже и пользующегося куда более громкой славой фильма-манифеста под названием «Бойцовский клуб», работающий безотказно. Да, несмотря на свой скромный характер, «Человек, который спит» также не просто зарисовка, но руководство к действию; и, как и любой манифест, его, увы, слишком легко неправильно понять. Нетрудно представить себе зрителя, мотающего на ус все длинные рассуждения об отчуждении, отвращении и власти, какую они дарят над окружающим миром, чтобы в итоге пропустить мимо ушей единственно закономерный финал. А ведь в конечном итоге Перек не идёт на поводу у собственной депрессии и выясняет, что жизнь подлежит не отрицанию, но — если цитировать заглавие его другого романа — употреблению. 

1984, США. Реж. Роберт Олтман  

Снятый в 1984 году на скромный бюджет и, по всей вероятности, в самые сжатые сроки фильм большого режиссёра — Роберта Олтмана, посвящённый большой фигуре: главному официальному антигерою новой Америки Ричарду Никсону (на тот момент ещё живому и здравствующему). Из всех фильмов, представленных в этом списке, «Тайная честь» — единственный, в котором других людей, кроме главного героя, нет вообще: ни фрагментарно, ни в виде голосов, ни на телеэкранах (здешний Никсон специально настраивает все экраны в кабинете, чтобы те показывали только его же); исключение — несколько портретов и фотография на стене. 

В остальном Никсон в образцовом, вполне достойном какой-нибудь статуэтки исполнении Филипа Бейкера Холла заполняет собой всё пространство «Тайной чести»: говорит с диктофоном, говорит с портретами, говорит с собой, играет на фортепиано, орёт, рычит и скалит зубы. Интересно, что образ экс-президента, прописанный Дональдом Фридом для постановки (поначалу не кинематографической, а сценической), не так уж отличается от сегодняшнего поп-культурного Никсона. Необаятельный носатый политик-республиканец, экранный двойник которого в «Тайной чести» говорит, что «не хочет войти в историю кровавым чудовищем», вошёл туда комиксоидным злодеем. Этот факт, установленный Фридом, в дальнейшем подтвердили «Хранители», «Футурама» и иже с ними. Впрочем, за таким Никсоном — тявкающим на портрет родной матери и через слово вставляющим смачное «shit!» — наверняка интереснее наблюдать, чем за носатым и необаятельным политиком из реальной жизни. 

1996, США-Великобритания. Реж. Стивен Содерберг  

Один из экспериментов, в которые Стивен Содерберг время от времени пускался на заре карьеры, местами неожиданно напоминает его малобюджетные работы 2000-х годов — особенно это касается фрагментов, когда на экране появляются условные «персонажи второго плана», рассказывающие истории о собственной «анатомии» или комментирующие основные события. Однако, это в полном смысле слова моноспектакль: зафиксированный на камеру долгий рассказ Сполдинга Грея, актёра и писателя, время от времени снимавшегося и в «обычном» кино, однако прославившегося как раз такими вот многословными монологами на грани между потоком сознания и традиционным стэнд-апом. 

Ценители творчества актёра, куда лучше известного в Америке, чем за её пределами, вроде бы считают «Анатомию» — историю попыток лирического героя Грея избавиться от редкой глазной аномалии — не лучшим монологом артиста. Однако, притом, что Содерберг был не первым, кто попытался превратить рассказ сидящего за столом Грея в полнометражный фильм, «Анатомию» принято называть самым удачным опытом такого рода. Во многом это вызвано сравнительной самостоятельностью режиссёра, не только играющего с декорациями и интерьерами, но и решившегося на перебивки в виде тех самых интервью с «простыми людьми». Их он снял в характерной суховато-антропологической манере, а вот к автору монолога, похоже, проникся искренней симпатией: после того, как в 2004 году Грей покончил с собой, Содерберг снял об актёре отдельный документальный фильм. 

2000, США. Реж. Роберт Земекис  

Роберт Земекис, в 1980-х не просто шедший в ногу с духом времени, но даже задававший его, к началу 2000-х стал самым консервативным человеком на свете. «Изгой» — мелодрама, для виду притворяющаяся приключенческим фильмом. Это кино, которое мог бы снять такой же крепкий голливудский режиссёр в 1950-е годы, и ничего, кроме цветной или чёрно-белой картинки, не выдавало бы разницы. Этот поворот вполне ясно намекал на то, в какие одновременно коммерческие, но и совсем уж эзотерические дебри двинется Земекис в дальнейшем. Ну а сыгравшему главную роль Тому Хэнксу пришлось ещё не раз играть что-то похожее: почти тот же герой в дальнейшем успел, к примеру, застрять без документов в аэропорту и, совсем недавно, попасть в плен к сомалийским пиратам. 

Из всех фильмов списка «Изгой», пожалуй, в наименьшей степени подходит под изначальное условие: здесь хватает персонажей второго плана, во главе с возлюбленной героя Хэнкса, которую играет Хелен Хант. Мелодраматическая линия, однако, вышла такой, что не вызвала прилива чувств даже у Американской киноакадемии («оскаровские» номинации «Изгоя» ограничились «лучшей мужской ролью» и «звуком»). Самая интересная и, по счастью, самая продолжительная часть ленты посвящена робинзоньичанью Хэнкса в компании трогательного волейбольного мяча по фамилии Уилсон. 

2010, Великобритания-США. Реж. Дэнни Бойл  

Странно, но почему-то именно осень 2010 года оказалась урожайной на фильмы, посвященные выживанию одинокого героя в экстремальной ситуации. Первым и лучшим из этого небольшого списка стал опус Дэнни Бойла с Джеймсом Франко в главной роли. Франко на тот момент уже постепенно заполнял собой всё возможное медийное пространство, и потому зрителям, разумеется, было очень приятно посмотреть на то, как его в течение часа будут немножко мучать, а в итоге он ещё и помучает себя сам. 

«127 часов» — фильм простой, как пять копеек, но безотказно развлекательный. Он целиком держится на элементарных и эффективных противопоставлениях: много людей на начальных титрах — одинокий герой в дальнейшем, улыбка в начале — мешки под глазами в конце, жарко-дождливо, день-ночь. Что особенно ценно, в этой профессионально выполненной оболочке абсолютно и сознательно отсутствует лишнее содержание — ничего, кроме собственно анекдота в духе подборок «лауреатов премии Дарвина». Тезис о том, что надо держать связь с окружающим миром, когда отправляешься в какое-нибудь опасное место, и так знаком любому вменяемому человеку; ну а о том, что следует ценить свою семью и ответственнее относиться к жизни, герой, к счастью, рассуждает только в полубреду. 

2010, США-Испания-Франция. Реж. Родриго Кортес  

Фильм Родриго Кортеса, с правильным Райаном Рейнольдсом вместо одиозного Франко в главной роли, по сравнению с «127 часами» — а сравнение напрашивается неизбежно — выполнен куда строже. Нехватку стилистического чутья, которого не занимать Дэнни Бойлу, Кортес компенсировал клаустрофобическими рамками, в которые добровольно себя загнал. Здесь нет ни флешбеков, ни «до и после». Камера в течение всех полутора часов не выглядывает из гроба, в котором ловит последние глотки кислорода главный герой, а прочие участники событий фигурируют исключительно в качестве голосов из телефонной трубки. 

Вообще, не сказать, чтобы у Кортеса была потребность лезть из кожи вон: в отличие от ситуации, в какую попадает жизнерадостный турист-одиночка из «Часов», историю «Погребенного» многие могут живо себе представить и без всякого фильма. Положив в основу сценария сюжет, мелькающий в ночных кошмарах значительного процента жителей планеты, да еще сдобрив его отсылками к другому, более злободневному кошмару (угрозе терроризма), неизбежно получишь фильм, который продержит в напряжении от начальных титров и до финальных. Хотя, если не приложить особых усилий, «Погребенный» мгновенно вылетит из памяти сразу же по окончании — как это часто случается и с ночными кошмарами. 

2010, Канада-США. Реж. Майкл Гринспен  

Последним и наименее убедительным выступлением в заявленном субжанре за 2010 год стал «Потерпевший» Майкла Гринспена, с Эдриеном Броуди в заглавной роли. Наряду с героем Броуди, очнувшимся в разбитой машине в компании трупа и частичной амнезии, персонажи здесь есть, но не слишком значительные — какую-никакую функцию выполняет разве что являющаяся главному герою то ли девушка, то ли виденье, перед которой безымянный Броуди по неопределенному поводу чувствует вину. 

В отличие от авторов «127 часов» и «Погребенного заживо», Гринспен, по всей видимости, не рассчитывал на особенные коммерческие перспективы и сделал фильм тоже в своем роде образцовый. «Потерпевший» — это стереотипно среднестатистический американский инди с трехстрочным сценарием и сомнительным содержанием, который, будь в главной роли вместо Броуди кто-нибудь неизвестный, прошёл бы на своих нескольких экранах совершенно незамеченным. Гринспен по-своему прав: «Потерпевший» нацелен, надо полагать, исключительно на фанатов Броуди, а таковым будет в радость понаблюдать даже за самыми скучными полутора часами из жизни кумира. 

2013, США-Великобритания. Реж. Альфонсо Куарон  

Не нуждающийся (по крайней мере пока) ни в каких дополнительных представлениях фильм Альфонсо Куарона, которому вот-вот предстоит собрать урожай «технических» (как минимум) наград на грядущих «Оскарах». «Гравитация» стала, возможно, самой красивой сказкой в карьере человека, снявшего в прошлом одну из лучших серий кинопоттерианы; минусов она не лишена, но слишком придирчивое отношение к сказке всегда отдает совсем уж неприятным критиканством. 

«Гравитация», разумеется, не совсем моноспектакль, но второстепенный Джордж Клуни тут вполне мог бы значиться не действительным героем из плоти и крови, а материализовавшейся мечтой единственной героини: что-то в таком роде он и играет, и правомерность такой трактовки вполне подтверждает последняя сцена с участием актёра. Присутствия в кадре доктора Стоун в исполнении Сандры Буллок вполне достаточно, чтобы не становилось скучно, ну а если вдруг покажется, что единственному персонажу недостает хоть некоторой глубины — у Куарона в рукаве убедительный козырь: в окружающем героиню безбрежном пространстве этой глубины с избытком.