Стивен Спилберг: «Я всегда пытался убежать от одиночества»

Спецэффектами для «Великана» занималась студия Питера Джексона, при этом с ним вас связывают и другие общие проекты. Расскажите про ваши отношения с Джексоном.

Заочно я знаю Питера очень давно. Он был моим протеже, я рекомендовал его в качестве режиссера «Страшил» моему другу Бобу Земекису. Но у меня не было возможности с ним встретиться лично до того момента, как мне выпала честь вручать премию «Оскар» за «Лучший фильм». Помню, как я открываю конверт, а там написано: «Властелин Колец. Возвращение короля». Так и произошла наша первая встреча: на сцене, перед миллионами зрителей, я вручил приз ему и Фрэн (Сценарист и жена Питера Джексона, Фрэн Уолш. — Прим. ред.). Потом за сценой, в пресс-руме, мы втроем начали говорить про кино. Точнее, вдвоем, потому что Фрэн, получив «Оскар», была в таком шоке, что просто не могла говорить. Именно тогда мы подружились, и вскоре начали работать вместе. И поняли, что нам обоим интересна история Тинтина.

Это похоже на то, какой тандем у вас сложился с Майклом Крайтоном на «Парке Юрского периода»?

«Парк Юрского периода» — это, в первую очередь, идея Майкла.

Речь о визуальном решении.

В этом плане у Питера передо мной есть большое преимущество: ему принадлежит компания, специализирующаяся на спецэффектах, на которой были сделаны потрясающие фильмы: «Кинг Конг», «Властелин колец», «Хоббит», «Планета обезьян», «Тинтин» и вот сейчас «Большой и добрый великан».

Как продвигаются дела со следующим «Тинтином»?

Всего мы задумали три проекта про него. Третий пока не анонсирован. Мы работаем над сценарием второго, он почти закончен. Питер будет режиссером, я — продюсером. Он долгое время был занят на съемках «Хоббита», а теперь работает с моей компанией над одним новым, пока секретным проектом. Закончив его, мы приступим вплотную к «Тинтину».

В какой-то мере «Большой и добрый великан» — фильм об одиночестве. И эта тема так или иначе присутствует в большинстве ваших картин.

Одиночество — это то, что мне знакомо. Это то, от чего я всегда пытался убежать. Конечно, глобально это было до того, как у меня появилась семья и дети. Но буквально вчера я чувствовал себя одиноким и думал, что мне было так легко рассказать историю про Великана, потому что я пришел из той же страны, что и он. У меня нет дерзости, отваги Софи, которая способна отругать существо высотой в 25 футов. Эта история двух сирот, потому что Великан, по сути, одинокий мальчик, которого обижают его же братья. А Софи потеряла родителей в результате трагических событий. Герои встречаются и защищают жизнь на Земле. В этом суть фильма.

Вы нашли для роли Софи потрясающую девочку, но перед этим, очевидно, пересмотрели огромное количество детей. Это сложный процесс? Как вы принимаете решение, когда видите нужного человека?

Стараюсь поменьше думать. Потому что когда долго размышляю, то обычно принимаю неверное решение. Я полагаюсь на интуицию, и когда вижу того, кто мне нужен — это как толчок. Я могу ошибаться, но чаще мне везет, и я делаю правильный выбор.

Иллюстрации Квентина Блейка из классического британского издания книги Роальда Даля знакомы каждому английскому ребенку. Вы использовали ли вы их при создания фильма?

Нет, мы старались от них держаться в стороне. Я обожаю эти иллюстрации, я читал книгу своим детям и мы подолгу их рассматривали вместе. Но мне важно было, чтобы визуальная составляющая фильма была моей, так что я сам придумал образы великанов и атмосферу.

Это очень заметно: фильм существенно отличается от книги — и по тону, и по образам персонажей.

Я и не планировал полностью ей соответствовать. Я никогда не встречался ни с кем из семьи Даля, ни с детьми, ни с правнуками, и ничего о них не знаю. Работа велась исключительно с книгой. Поэтому у меня в голове не было готового образа, какой должна быть Софи. Но когда я увидел Руби (Барнхилл. — Прим. ред.), услышал, как она читает... Она была такой честной, такой естественной, что я пригласил ее в Германию, где я в тот момент снимал «Шпионский мост». Там мы впервые встретились.

Вы не переживаете, как ваш фильм будет воспринят критиками?

Мне нравится, когда зрители обсуждают, спорят о моих фильмах. В Каннах состоялся первый показ «Великана» — тогда его посмотрело две тысячи человек. И эти две тысячи человек увидели две тысячи разных фильмов. Так происходит всегда. Зрители адаптируют кино под свое личное восприятие, каждый видит в одной и той же картине что-то свое. И это потрясающе! Аудитория на самом деле является существенной частью процесса создания истории. Людям нравятся ленты, в которых они могут увидеть себя, идентифицировать себя с героями и дополнить сюжет собственными эмоциями. Мы говорим с экраном, и экран говорит с нами.

Питер Джексон, Джеймс Кэмерон и вы все время создаете новые технологии съемок. Как вы относитесь, скажем, к 48 кадрам в секунду?

Я не большой поклонник высокой частоты кадров, потому что в этом случае фильмы не выглядят, как фильмы. Они напоминают гиперреалистичные документальные съемки, а я всегда пытаюсь сбежать от реальности. Я не хожу в кино для того, чтобы продублировать окружающий меня мир. Я смотрю фильм на пленке и вижу, как движется «зерно», суть кино. Пленка исчезает, как динозавры, и мне будет ее не хватать, потому что вместе с ней уходит великое искусство. Но я считаю, что нужно обязательно пробовать новые технологии: мой следующий фильм будет в духе виртуальной реальности, мне кажется, что это отличный способ рассказывать истории. Сейчас критики ругают применение этой технологии в кино, но мне кажется, за ней будущее.

Не возникала когда-нибудь мысль присоединится к созданию «Звездных войн»?

Я немного работал над третьим эпизодом с Джорджем Лукасом. И я ему как-то сказал: «Джордж, ты снимаешь фильмы, действия которых происходят в космосе. А я снимаю те, в которых космос приходит на Землю. В этом различие между нами». (Смеется.)

Вам сейчас семьдесят лет. Скажите, насколько возраст влияет на работу? Изменился ли со временем ваш подход к созданию фильмов? Каково это — так долго и плодотворно работать? Как вы держите форму?

Я просто продолжаю делать свое дело. Просто встаю каждое утро, чтобы работать, так же, как делал мой отец, который изобрел компьютер в 1950-м. Я не думаю об этом. Просыпаюсь, включаю по утрам CNN, слушаю новости про траффик и отправляюсь придумывать новые фантастические миры.

В «Большом и добром великане» действуют герои, но сейчас в Голливуде больше популярны супергерои. Какая, по-вашему, разница между героями и супергероями в кино?

Героем может быть обычный человек. Он просто идет по улице, видит аварию и спасает жизнь незнакомого человека, вытаскивая его из машины до того, как она взорвется. Вот герой. Супергерой может делать те же самые вещи, только он прилетает, вытряхивает пассажира из машины и задувает огонь. Вот и вся разница. Я предпочитаю героев.

Почему?

Потому что я могу себя с ними отождествлять. Они более реальные.

Но вы говорите, что постоянно пытаетесь сбежать от реальности. Супергерои помогают это сделать.

Я никогда не был большим фанатом супергероев. Мне нравятся сильные персонажи, которые чуть лучше нас и живут в нашем мире. А не такие, которые способны спасти кому-то жизнь, только переодевшись. Но некоторые конкретные фильмы мне нравятся: франшиза про Супермена, «Темный рыцарь» Кристофера Нолана, первый «Бэтмен» Тима Бертона. Я люблю и первого «Железного Человека» — он потрясающий. Но картин про супергероев так много, у меня просто кружится от них голова: смотрю новый фильм, и кажется, что я его уже видел только месяц назад.

Сегодня оптимизм в кино — скорее, редкость. Даже фэнтези стали более мрачными. Как думаете, что произошло?

Я не знаю, почему. Могу говорить только про себя. Я не люблю мрачность. Мой самый любимый фильм про супергероев — «Стражи Галактики», там потрясающий главный персонаж: оптимист, не циник. Он не принимает вещи всерьез. И я думаю, что в нашем фильме тоже нет цинизма. Я надеюсь. Сейчас в мире его и так слишком много. И я вижу большие различия в том, как сейчас думают люди, как высказывают свое мнение, с тем, как это происходило во времена моей молодости.

Ваши фильмы полны человечности. А что последнее время тронуло вас, заставило расчувствоваться?

«Сын Саула» тронул мое сердце. Эта лента получила «Оскар» как лучший фильм на иностранном языке и Гран-при в Каннах в прошлом году. Я посмотрел его, а после случайно познакомился с режиссером, Ласло Немешем, встретил его на ланче, пригласил его к себе к офис, и мы там проговорили еще два часа. Потрясающий режиссер.

Не планируете поработать с ним?

Как раз сейчас я думаю об этом.

А вы смотрите фильмы режиссеров, в творчестве которых чувствуется большое ваше влияние? Джей Джей Абрамса, например?

Я тянусь к людям, которые снимают по-другому, не так, как я. Потому что я могу у них чему-то поучиться. Джей Джею было пятнадцать лет, он был моим студентом, когда мы познакомились с ним. И все это время мы всегда с ним были очень близки. С ума сойти, как много времени прошло. С ума сойти, какой я старый. (Смеется.)