В свободное после ухода постановщиков « Очень плохих парней» Аарона Кешалеса и Навота Папушадо режиссерское кресло « Жажды смерти» сел Илай Рот. Последнюю версию сценария римейка с Брюсом Уиллисом написали авторы « Народа против Ларри Флинта» и первого сезона « Американской истории преступлений» Ларри Каражевски и Скотт Александр.
Как заявлялось ранее, новая «Жажда смерти» не будет пересъемкой фильма с Чарльзом Бронсоном, но, скорее, отсылает к роману-первоисточнику Брайана Гарфилда, легшего в основу фильма 1974 года. По сюжету, который в картине будет осовременен, протагонист-архитектор реализует план мести уличным хулиганам, которые изнасиловали и убили его жену и дочь.
В режиссеры римейка поочередно прочили Джо Карнахана (« Схватка»), мексиканца Херардо Наранхо (« Мисс Бала») и авторов «Очень плохих парней» Аарона Кешалеса и Навота Папушадо.
В авторах драматургии тоже чехарда. Оригинальный сценарий подготовил Карнахан, собиравшийся самостоятельно перенести его на экран, но после его ухода из проекта, драматургией занимались еще несколько успешных голливудцев: автор « Стрингера» Дэн Гилрой, создатель сериала « Правосудие» Грэм Йост и тандем Каражевски-Александр, обеспечивший, видимо, финальный драфт, которым и воспользуется Рот.
Известно, что предыдущие постановщики картины Папушадо и Кешалеса выбыли из проекта из-за творческих разногласий с продюсерами. Те не одобрили изменения, которые израильтяне хотели внести в сюжет.
Непоколебимой остается только фигура главной звезды проекта Брюса Уиллиса.
Главные темы
Смотреть всеОдин разгневанный мужчина и правосудие для всех в «Присяжном номер два» Клинта Иствуда
В цифре вышла судебная драма Клинта Иствуда, которую многие американские критики уже назвали одной из лучших картин 2024 года. Рассказываем о 40-й режиссёрской работе 94-летнего ветерана Голливуда, все ещё не потерявшего хватку.
Часто ли Трамп думает о Римской империи? Античная история, империя и идеология в Голливуде
Спасительные пернатые и музыка на любой вкус и цвет в «Птице» Андреа Арнольд
Школьные коридоры и семейные травмы в клаустрофобическом дебюте внука Ингмара Бергмана и Лив Ульман «Арман»