Среди всех режиссеров «Нового Голливуда», Майкл Чимино был, если не «белой вороной», то определенно самым загадочным и в некотором роде отчужденным автором. Все потому, что он в большей степени, чем коллеги и сверстники, вроде Копполы и Скорсезе, принадлежал к американской литературной традиции модернизма. В его мегаломанских опусах «Охотник на оленей» и «Врата рая» нетрудно разглядеть влияние Генри Джеймса или Томаса Вулфа. Чимино отличает то же судорожное внимание к деталям, оттенкам и психологическим изгибам, жажда выплеснуть на экран каждую задуманную ноту своего произведения — нет ничего лишнего, все так или иначе складывается в одно большое полотно. И, как и литературных предшественников, режиссера, прежде всего, интересует время и история, сугубо американские.
«Охотник на оленей» трудно понять в полной мере без багажа американской культуры за плечом. Однако что-то до сих пор делает эту картину универсальной, выразительной и крайне притягательной. Трагедия в трех актах, разыгранная Чимино с помощью лучших артистов своего поколения, хоть и считается чуть ли не первым настоящим фильмом о Вьетнаме, выходит далеко за пределы антивоенного, пацифистского кино. Но совсем в другом смысле, нежели его близкий сосед «Апокалипсис сегодня» — тоже масштабное модернистское полотно о безумной войне. Чимино хоть и прибегает к целому арсеналу метафор и контрастов, выражается в «Охотнике на оленей» куда яснее и последовательнее, нежели Коппола. Одной из задач «Апокалипсиса сегодня» было погружение в тотальный ад человеческой природы. Чимино же всеми силами старается оттуда выбраться. Война должна однажды закончиться.
Этой цели служит и четкая структура «Охотника», в котором первый и третий акты разворачиваются в одном месте. Мы отчетливо видим, что адские и нечеловеческие события середина фильма изменили только героев, декорации же их тихого американского пригорода остались, в общем-то, прежними. Таких зеркальных аллегорий Чимино расставил большое множество по всей картине: охота — русская рулетка, холодные пейзажи севера США — горящие джунгли Вьетнама и другие. Режиссер не упускает ни одной возможности довести каждый поэтический образ до максимума, не жалея хронометража и не считаясь с чувством ритма.
Как и во многих фильмах «Нового Голливуда», взращенного на Вьетнаме, Уотергейте и прочих неприятных социальных катаклизмах своей родины, в «Охотнике на оленей» важнейшей темой становится насилие. Для героя Роберта де Ниро одинокая охота за диким оленем — ритуал, поиск личного Святого Грааля. Майкл с самого начала понимает жизнь как пограничное состояние между положением охотника и жертвы. И убийство священного оленя должно стать своеобразным удостоверением, что он все еще хозяин своей жизнью. Вот только животное продолжает ускользать от него. И вскоре сам он встанет на место загнанного зверя.
Если угодно, «Охотник на оленей» — американские «Война и мир». Кровавая бойня, хаотичная и бесчеловечная, по-своему выражает потаенные страхи героев фильма. Пройдя через пытки вьетконговцев, бывшие пленники приносят эту боль домой, изменяются сами и затем все свое окружение. Но Чимино, как и Толстой, вполне уверен, что ад в душе возможно преодолеть, и точно также — через катарсис. Демобилизовавшись, персонаж Кристофера Уокена остается в замкнутом круге насилия и продолжает направлять на себя оружие в бесконечной игре в «русскую рулетку». В этом моменте «Охотник на оленей» прекрасно рифмуется с другим важнейшим фильмом 1970-х «Таксистом», в котором герой того же Де Ниро, после возвращения с фронта, не видит возможности проявить себя через что-то иное, кроме как через насилие. Но Чимино в финале делает большой и вполне искренний гуманистический жест, на который не осмеливались многие его коллеги. Хотя для Ника в «Охотнике» все кончится печально, не остается сомнений, что наступит день, когда травма войны сможет зажить, а олень начнет свободно скакать по горным массивам.
