1983 год. Группа творческих людей (в частности, Иракли Квирикадзе и Тинатин Далакишвили), несмотря на принадлежность к «золотой молодежи», мучается от недостатка свободы в Советской Грузии и задумывается о побеге. Для этого они решают захватить самолет, летящий из Тбилиси в Батуми, и отправиться в Турцию. Но все идет не по плану.
Первый драматический фильм Резо Гигинеишвили («Жара», «Любовь с акцентом») основан на реальных событиях — попытке угона ТУ-134 в ноябре 1983 года — и выступает в пику ностальгическим воспоминания об СССР. Заложники здесь не только отчаянные молодые люди, но и все, кто вынужден подстраиваться под господствующую идеологию (то есть вообще все). Для иллюстрации этой несложной мысли сценаристы Гигинеишвили и Лаша Бугадзе выбирают уважительную и почти документальную интонацию, из-за чего повествование выглядит несколько обрывочно, а персонажи остаются закрытыми. Их роль, в сущности, быть жертвами культурной и повседневной духоты.
Образ для современного российского кино очень актуальный («Заложники» получили на «Кинотавре» приз за режиссуру и операторскую работу), но недостаточно осмысленный. Строго следуя имеющимся свидетельствам, Гигинеишвили и Бугадзе создали фильм-музей, где каждый стул стоит слишком правильно — и кажется, что усилия по реконструкции эпохи отняли больше сил, чем формирование внутреннего мира персонажей (за исключением той самой духоты). Прекрасный актер Мераб Нинидзе в повествовании появляется только для того, чтобы произнести пару программных монологов. Вместе с тем лучшая сцена картины именно эмоционально заряженная: прощание героя Квирикадзе с родными, снятое одним кадром, когда он, поддавшись предчувствию, начинает бегать по комнатам и обнимать родственников.
В этот момент «Заложники» обнаруживают сходство с картинами Александра Миндадзе («Милый Ханс, дорогой Петр», «В субботу»), который как никто в российском кинематографе умеет изображать человека на фоне катастрофы. Другой вопрос, что Миндадзе – выдающийся сценарист, а в каждой его ленте через исторический контекст проступает не только высказывание (менее прямолинейное, чем в «Заложниках»), но и мощный экзистенциальный заряд. Гигинеишвили этой притчевости зачем-то избегает, хотя измененные имена персонажей развязывают руки, а эмпатия в музее срабатывает как правило очень избирательно.
Тем не менее тема обычной, негероической памяти в нашем прокате на вес золота. Ни драматургические проблемы, ни прямолинейная авторская позиция не отнимут у «Заложников» пронзительный финал, закономерно вытекающий из этой клаустрофобной драмы, запечатленной Владиславом Опельянцем. Желание говорить о том, о чем говорить не принято, — одно из главных достоинств ленты Гигинеишвили.
