Прерванный полёт - отзывы и рецензии

Фильм начинается с демонстрации обязательных атрибутов успешного молодого человека из Еревана — блестящий “мерседес”, золотой телефон, брендовый костюм. Девушка же предстаёт перед зрителем обычным влюблённым тинейджером. Когда же режиссёр начинает рассказывать историю, становится понятно, кто на самом деле обеспечен всем, а у кого костюм — и тот напрокат. И эта “обманка”, а также харизматичный Серж Аведикян — единственное, что запоминается после просмотра. Существует мнение, что если фильм получается успешным, тогда за это хвалят режиссёра, сценариста, актёрский состав, оператора и т.д. Если же фильм выходит неудачным, абсолютно вся критика валится на режиссёра. К слову, сложно сказать, что решает режиссёр в современном мире кино, которым заправляют продюсеры, но тем не менее, сказать есть что. С кадра первого поцелуя главных героев возникает непреодолимое ощущение dеjа vu — примерно такие же ракурсы, движения и монтаж были в бразильских сериалах 90-х годов. Примерно так же наигранно вели себя герои, произнося приблизительно те же слова. Что касается боевых сцен, то из-за тяжеловесного монтажа они смотрятся очень неуклюже. Взяв за отправную точку повествования (и названия фильма) крушение лайнера, выполнявшего рейс Ереван-Сочи 3-го мая 2006 года, авторы в ходе рассказа истории почти теряют нить. Создавая в первой половине фильма преграду за преградой для главных героев, они наставили капканов, в которые начали сами же попадать во второй. Многие целомудренные ракурсы и сцены можно понять — фильм снимался в Армении, в которой до сих пор сильны консервативные взгляды на отношения. Однако такие же суровые законы царили и в США в 1961 году, когда Стенли Кубрик взялся за экранизацию фривольного романа “Лолита”. У него получился шедевр, а у Елены Аршакян (режиссёр фильма “Прерванный полёт”) — первый блин вышел комом. Итог. В фильме чувствуется желание авторов показать трагическую историю любви. Но для современного зрителя, избалованного “Титаником”, “Дневником памяти” и т.д., нужно нечто большее, чем простая история. К тому же рассказанная словно через силу.