К чуду - отзывы и рецензии

К чувству Невозможно вообразить, что происходит внутри Терренса Малика, когда в монтажной под его руководством из тысяч метров плёнки выходит тот стройный, неподвластный пониманию набор кадров, что проходит перед глазами за два часа экранного времени. Невозможно понять, как должен мыслить такой человек, ведь поток сознания бесконечно сложнее потока кадров. Но у художников много странностей. У героев Малика нет имён, а если и есть, то они незаметно промелькнули в узких просветах между шуршащими на ветру колосьями. А потому лишь из финальных титров мы узнаём: он – Нил, она – Марина. Её имя как нельзя более точно объясняет случайно обронённые милые фразы – на русском, да, пусть она давно уже живёт во Франции. Ещё её дочь все почему-то называют тяжеловесным Татьяна, вместо короткого и лёгкого – Таня. Они встретились там, чтобы вместе совершить духовное путешествие к чудодейственной горе. А потом пошли серые будни американских ухоженных двориков, приветливых соседей и резвящихся на лужайках детишек, холодный отблеск паркета в полупустых комнатах, где постоянно разбирают коробки и собирают чемоданы. Разбирают – в надежде задержаться и пустить корни, собирают – думая оставить лишь запах волос и забытую в спешке скорого бегства туфельку. А затем в титрах появятся ещё два имени – Джейн и Чарли. Две отчаянных и ненужных измены, внёсшие разлад, усилившие и без того растущее смятение в тонкой видимости счастливой жизни. Для тех, кто знает Малика, не секрет, что режиссёр никогда не был сторонником линейного повествования и с каждым новым фильмом всё дальше уходил от кино в сторону поэзии, совершенствуя мастерство фиксировать жизнь словно урывками воспоминаний от брошенных между делом фраз, незначащих жестов, взглядов и переполняющих от вида растущего дерева или скачущей лошади эмоций. Но даже без ощутимо отсутствующей законченности истории замысел картины кажется предельно ясным: «К чуду» - фильм о любви. Нет ничего столь простого в выражении и столь непостижимого по сути. Впрочем, Малик – ещё один из миллионов и миллионов, кто пусть и задаёт правильный вопрос, но не даёт никакого ответа, а только предлагает новое видение. Визуально – чистое, прекрасное и неповторимое. Тем, кто видел хотя бы «Тонкую красную линию», не покажется удивительным, что актёры первого эшелона, теснившие друг друга на кастинге, в фильме Малика перестают быть таковыми. Они уже вообще не актёры. Ответ кроется, вероятно, в самом простом объяснении: режиссёру нужны особые лица, способные, промелькнув в кадре, оставить требуемое впечатление, передать уже через миг ускользнувшее волнение или радость только одним своим присутствием. И сам фильм смотрится неупорядоченной чередой комнат, улиц, машин, рек, полей, лесов – тех случайных мест, что сменяются одно за другим в неспешном, но слишком скором для привычного глазу течения жизни пролистывании семейного альбома. На фотографиях непременно двое. Она как всегда бежит впереди, а Он – неуместно серьёзен, нетороплив, неэмоционален. Она везде такая непосредственная, свободная, почти воздушная, будто возбуждена сознанием своей любвеобильности и способностью впитать весь мир, наслаждаясь лишь коротким мигом его существования. Страница идёт за страницей, а Она всё кружится, кружится, кружится… Это кружение режиссёра вокруг одного повторяющегося движения начинаешь воспринимать, как основополагающий, но чересчур навязчивый образ, становящийся схематичным от частоты использования приёма. Но он отнюдь не мешает Ольге Куриленко казаться женственной, чувственной и просто настоящей, с неуверенным, ищущим взглядом, льнущей к Его плечу в поисках твёрдой, нерушимой опоры, а Бену Аффлеку - быть выразительным в своём молчании истуканом, грубоватым, непонятливым и нерешительным, в смущении и растерянности смотрящим на Её безудержную жажду жить и любить. Миловидное личико и сладкая улыбка Рэйчел МакАдамс ненавязчиво потревожат нас и исчезнут, не найдя в Его глазах искомого ответа. А вот странно серьёзное и трагичное лицо в очках оставляет открытым вопрос: что в фильме делает Хавьер Бардем и его герой - священник? Любовь – это чудо, дарованное нам Богом. Но что же этот служитель Божий? Неужто, очередное «Причастие», где таинство вершится, но в него не верят? К чему эти попытки разобраться в собственной вере, дарующей лишь тягостную неуверенность в повседневных поступках по отношению к не всегда приятным, мешающим жить своей жизнью людям? Не потому ли он проповедует вечную любовь и нерушимое слияние двух душ браком на небесах, в которые сам не до конца верит? Проповедует тем, кто не может полюбить однажды и навсегда, кто всё время ищет, кто способен лишь с горечью признать, что любовь непостоянна, она разочаровывает, часто делает больно. И Он и Она готовы вновь и вновь в отчаянии упиваться прикосновениями, поцелуями и мечтами, стараясь забыть, что они не принесут с собой ясности, не разрешат мучительной разобщённости близких душ. И если любовь земная не вечна, то её временность отчётливо заметна на фоне безмятежно прекрасной, невозмутимо спокойной в своём совершенстве природы. Её-то Малик и показывает нам так настойчиво, словно в укор влюблённым и в то же время – им в утешение. Хотя очевидно, что дело даже не в противопоставлении вечного и конечного, а больше в почти фанатичной приверженности Малика к запечатлению каждого маленького чуда, что ежесекундно творятся у нас на глазах. Их рождает именно природа, солнечные лучи на лужайках, в комнатах и на белой коже, ветер, спутывающий волосы, размытая граница багрянца и золота в отблесках заката, приятно холодящая руку сырая земля, оранжевые листья под ногами, липкий вкус распускающейся почки на языке. Малик явно и в ущерб смыслу готов лишний раз насладиться шумом налетающего порыва ветра или журчанием реки между камнями. Для него такие вещи первостепенны, а потому он не в меру заигрывается с ними. То же с закадровыми монологами персонажей – они просто звуковой фон, сильнее погружающий в восприятие визуального ряда. Правда, слова не вполне бессодержательны, и в них всё-таки ощущается попытка создать хотя бы приблизительную модель внутреннего мира переживаний. Последние слова из Её монолога подводят нас к конечному итогу: любовь необъяснима, но мир прекрасен уже потому, что она просто существует. Режиссёр не даёт главного ответа, но напоминает о вопросе, давая возможность вынести крупицы нового смысла из представленной картины жизни. На экране она быстротечна, но всё-таки ухвачена, и надо признать, что нужно неимоверное количество труда и плёнки с заснятой жизнью, чтобы потом так показать её - будто мимолётно и поверхностно. Кинопоэзию Малика можно принимать или не принимать. И если всё же принимаешь, то чувствуешь умиротворение и можешь спокойно размышлять о людях, любви и мире, пока смотришь, как стадо бизонов мирно пожёвывает травку в залитой солнцем степи.

Фильм о любви. Есть в нем и романтические свидания, и страстные поцелуи, и обнаженная плоть, измены, ссоры, встречи и расставания. У Малика странные фильмы, но интересные. Их бывает полезно посмотреть. Складывается впечатление, что этот режиссер постоянно находится в поисках чего-то и это непременно отражается в его работах. Его герои затрагивают какие-то вопросы и на протяжении всего фильма на них отвечают. В данной картине главные герои стараются найти свое счастье. Внимание сконцентрировано на том, что люди не ценят те и не умеют обращаться с тем, что у них уже есть, находясь в постоянном поиске чего-то нового, постепенно погружаясь в похоть, разврат и измены. Актерский состав в этой картине очень сильный. Бен Аффлек и Хавьер Бардем удачно вписались в картину. Вместе они образовали хорошую команду, которая вытаскивает фильм на новый уровень. Уже ради их игры стоит посмотреть этот фильм. После просмотра «К чуду» сложилось двоякое впечатление. Режиссер не показал ничего нового, но его картина цепляет своей манерой повествования.