Добрался-таки до "Мой сын, мой сын, что ты наделал" режиссера Херцога и продюсера Линча. Демонической силы вещь, но не совсем понятно в какую табель о рангах её вписывать. Единственный логичный выход: вообще никуда не вписывать/прописывать, а рассматривать как самодостаточное явление, этакую вещь-в-себе.

Для протокола пару слов о сюжете, пересказ которого, правда, вряд ли способен пролить свет на то, что происходит на экране. Подозреваемый в убийстве своей матери актер (громоподобный Майкл Шэннон) баррикадируется в доме, утверждая, что держит там заложников. Прибывший на место бывалый полицейский (Уиллем Дэфо) ведет беседы с невестой (Хлоэ Савиньи) и коллегой по театру (Удо Кир) гипотетического убийцы. Фактически весь фильм построен на их рассказах-флэшбеках из которых мы кое-что узнаём о взаимоотношениях главного героя и его матери (совсем потусторонняя Грейс Забриски). В какой-то момент появляется карлик во фраке и молчит...

Херцог здесь вяжет привычный нарратив в морские узлы и выбрасывает их за борт. Магия происходящего состоит в том, что, по факту, ничего не происходит. Ну, сидят Савиньи с Киром и Дэфо, беседуют. Идут флэшбеки. Однако всё равно ничего не понятно. Но всё это затягивает сильнее любого первосортного экшена. Херцог нажимает какие-то невидимые кнопки и где-то в середины фильма ты понимаешь, что готов это смотреть даже если всё оставшееся время эта троица будет просто сидеть и молчать (как, скажем, упомянутый выше карлик во фраке).

Размышлять на тему - кого тут больше: Херцога или Линча? - можно до бесконечности. В принципе, каждая из сторон найдет свои аргументы. Они (аргументы) в фильме имеются. Но, но. Всё же думается, что старина Дэвид тут и впрямь продюсерскими функциями ограничился. Без вылазок на территорию неистового Вернера. Херцог же не совсем привычное для себя кино снял. Интонационно оно конечно местами схоже с "Лейтенантом". Но всё равно всё иначе, по-другому. Скорее на некоторые его документальные вещи похоже. Какими-то неуловимыми деталями. При этом в фильме есть эпизоды редчайшей кинематографической силы. Где тебя, условно говоря, просто берут и бьют в лоб. Кирпичом. А ты сидишь в кресле и мило всему этому улыбаешься. И ещё добавки просишь.

То есть, если до этого, при всём безграничном уважении, к Херцогу были какие-то вопросы (даже не художественного, а скорее теоретико-идеологического свойства), то теперь их нет. Планка поднята так высоко, что уже и не допрыгнуть.