Премьеры российского проката: 12 октября

«Сделано в Америке»

Реж. Даг Лайман

Борис Иванов, Фильм.ру: Конечно, Том Круз со своей суперзвездной улыбкой в фильме солирует, и картина вряд ли была бы возможна без артиста его калибра, поскольку Барри отнюдь не положительный герой, и за него непросто переживать. Но Круз не стягивает все одеяло на себя, и некоторые моменты ленты принадлежат другим исполнителям.

Екатерина Визгалова, Кино — Театр: Лайман рассказывает историю про плохих парней энергично, стильно, с превосходным юмором. И главными негодяями в ней оказываются не Барри Сил, которому сложно не симпатизировать, хотя он совершает аморальные поступки. Прицел тут на цинизм и безнравственность ЦРУ, таким образом, American made продолжает линейку фильмов, условно «подрывающих устои американского общества», открыто критикующих американскую политику вмешательства.

Сергей Синяков, Сеанс: Ведь «Сделано в Америке» — это не столько хроника нравственного пике, сколько гимн успеху, сколь аморальному, столь и безусловному. Что выгодно отличает картину от схожих по духу фильмов вроде, навскидку, «Кокаина» или недавних «Парней со стволами». Там в драм-пакет с эйфорией обязательно включен отходняк, яркое жиганское счастье отливается монохромными слезами, нет магии без разоблачения и преступления без наказания.

Алексей Комаров, Rolling Stone: «Сделано в Америке» обобщает лучшее, что есть в Лаймане-режиссере: зрелищную, а за счет трясущейся ручной камеры и рваного монтажа еще и необыкновенно энергичную постановку, умение внятно рассказать и эффектно подать неординарную историю, а также рассуждать о серьезных вещах с ехидной ухмылкой. Из фильма Лаймана могла бы выйти первосортная комедия, если бы от нее не веяло такой циничной безысходностью.

Нина Цыркун, Искусство кино: При всех политических аллюзиях и откровениях о деятельности силовых ведомств, «Сделано в Америке» — всего лишь голливудская версия реальных событий в жанре плутовского романа. Фирменная улыбка Тома Круза как нельзя кстати характеризует трикстера, которому все сходит с рук, с его хлестаковской «легкостью необыкновенной».

«Аритмия»

Реж. Борис Хлебников

Константин Шавловский, КоммерсантЪ: «Аритмия», наверное, самый зрелый фильм не только Бориса Хлебникова, но и всего российского кинематографа 2010-х.

Василий Степанов, Сеанс: Не знаю, что с этим фильмом не так, меня он разбирает на части.

Василий Корецкий, Colta: Задуманная авторами хрупкость, потерянность героя, поскальзывающегося на скучной плоскости провинциальной жизни, способного удержаться только за сильное, большое дело, уничтожается прозрачной, неартикулированной режиссурой, намеренно отказывающейся уходить из этой самой плоскости вверх, в область синтеза, очевидного фикшена, который мог бы спрессовать «реальное время» фильма до той плотности, что сделала бы заметным рисунок жизни, незаметный из точки «здесь и сейчас»; нет трамплинов для подобного взлета и в описательном сценарии, не допускающем никаких «закономерных случайностей», событий с большой буквы, пусть неправдоподобных, но правдивых в высшем, херцоговском смысле.

Мария Кувшинова, The Village: Хлебникову и его команде не удается превратить отсутствие эстетики в особый род эстетики; не похоже, чтобы они пытались. Именно поэтому из фильма постоянно вываливается Ирина Горбачева, чью удивительную красоту и пластику никак не удается вписать в непритязательные интерьеры. Мешает и то, что за образ героини явно отвечал энергичный сценарист: ее реплики иногда кажутся кусками сырой мещаниновской прозы, которые вываливаются из экрана к удивлению растерянного, как и его герой, режиссера.

«Салют-7»

Реж. Клим Шипенко

Антон Долин, Вести FM: Уйдя от реальности, авторы картины смогли добиться эмоциональной связи с аудиторией — неслучайно делали «Салют-7» люди из авторского кино, участники и победители «Кинотавра»: ставший продюсером режиссер Бакур Бакурадзе и постановщик Клим Шипенко.

Алена Солнцева, Ведомости: В плане технологии «Салют 7» выглядит куда круче, чем «Время первых»: оператор Сергей Астахов сделал съемки сцен в космосе и внутри орбитальной станции весьма убедительными. Если им и не хватает эффектности «Звездных войн», то по степени напряжения они вполне способны увлечь любого зрителя в кинотеатре. И уж точно не кажутся снятыми в павильоне.

Дмитрий Карпюк, The Hollywood Reporter: При этом для режиссера фильма Клима Шипенко, продюсеров Сергея Сельянова и Бакура Бакурадзе и сценаристов картины люди оказываются куда важнее героического пафоса и патриотического месседжа. На первом месте здесь все-таки «слишком человеческое», а не те гвозди, которые можно было бы делать из этих людей.

«Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов»

Реж. Александр Хант

Иван Чувиляев, Colta: Эти простота и прямолинейность создают вещь, действительно очень нездешнюю. «Штырь» — редкий для российского кино случай просто фильма. Не библии, не путеводителя и не правил жизни. Просто классных картинок, которые о чем-то таком рассказывают. Это, черт возьми, подкупает.

Ярослав Забалуев, Газета.ru: Хант несколько пережимает с фриковостью героев, отчего на них временами неприятно смотреть. В то же время режиссер явно пытается донести какую-то мораль, которая странно звучит от человека, измазанного бутафорской кровью и фальшивыми татуировками.

Антон Долин, Meduza: Одними только намеками и наметками Хант и его сценарист Алексей Бородачев затрагивают самые важные сегодняшние темы. Это наследственность и преемственность СССР и нынешней РФ; блатная феня как единственный истинно демократичный язык в стране; люстрация и (или) амнистия за прошлые грехи; показушный патриархат и подлинная слабость русских мужчин; бессилие социальных институтов и всемогущество эмпатии. В этой картине всего понемногу — и нелюбви, и тесноты, и аритмии. При этом есть и собственный стиль, еще не до конца сформировавшийся, эклектичный, по-молодежному эпатажный, но запоминающийся и внятный.

«О теле и душе»

Реж. Илдико Эньеди

Стас Тыркин, Комсомольская правда: Настойчивое погружение зрителя во все подробности забоя коров, которым повезло значительно меньше, чем сказочным оленям из сна, оправдано всей структурой картины, но не делает ее более «зрительской». Не все досидят до сцен, в которых становится ясно, что перед нами довольно оригинальная черная комедия. А кто-то, как я, первую часть фильма проведет, спрятавшись под кресло.

Нина Цыркун, Искусство кино: Самое замечательное в этой картине — непостижимая «игра» животных. Фильм открывается панорамой зимнего заснеженного леса с его обитателями — парой царственных оленей. Самец находит для подруги корм, смотрит, как она жует, потом они идут к пруду, пьют воду и слегка соприкасаются влажными носами. Эта идиллическая картина резко сменяется сценой на скотобойне, не щадящей зрительских нервов. Эньеди показывает процесс превращения коров и быков в говядину.

Андрей Плахов, КоммерсантЪ: Венгерка Илдико Энеди помещает действие фильма «О душе и теле» на скотобойню и не избегает шокирующих идиосинкразических моментов — вероятно, чтобы не показалась чересчур сладкой история любовного сближения двух одиноких закомплексованных людей.