Париж, начало XIX века. Где-то далеко бушуют наполеоновские войны, а в столице под их наиболее вероятный, как тогда верилось, победный исход услужливо возводят Триумфальную арку. Впрочем, далеко не весь город ликует по поводу завоеваний Бонапарта: аристократы слишком хорошо помнят год Террора, а у простого люда своих забот хватает. Пытается удержаться на плаву и Видок (Венсан Кассель), в 1805-м сбежавший с каторги, а теперь выдающий себя за странствующего торговца тканями. Но вскоре в жизни неплохо устроившегося беглеца произойдут крутые перемены: ряд встреч (случайных и не очень) с весьма разными людьми (от карманницы-бонапартистки до палача-якобинца) подтолкнет Видока к решению предложить полиции свои услуги и доскональное знание криминального мира Парижа — в обмен на помилование.
Эжен-Франсуа Видок — фигура историческая, колоритная, а для мировой практики криминального сыска и вовсе судьбоносная: именно его многие считают родоначальником уголовного розыска в его современном понимании. Тем удивительнее тот факт, что Видок до сих пор не был достаточно основательно представлен в большом кино. В далеком 1946-м Дуглас Сирк выстроил вокруг легендарного преступника и сыщика, по своему обыкновению, историю сугубо мелодраматическую («Скандал в Париже»), а спустя 55 лет режиссер Питоф и писатель Жан-Кристоф Гранже использовали жизнь Видока как отправную точку для своих комиксоподобных фантазий («Видок»), в основном не контактирующих с реальностью даже по касательной.
Жан-Франсуа Рише и Венсан Кассель, неплохо сработавшиеся еще на дилогии «Враг государства № 1», по сути, оказались первыми, кто попытался презентовать Видока не как галантного авантюриста, переметнувшегося на сторону закона, и уж точно не как картонного (насколько это возможно в случае с корпулентным Жераром Депардье у Питофа) героя мистико-приключенческого сюжета. Их Видок — немало повидавший на своем веку человек из плоти и крови, и он вовсе не обладает какими-либо сверхспособностями: если уж ему доводится ввязаться в драку, без единой царапины выйти из нее, как правило, не удается. И здешний Париж — под стать своему герою: стилизованно-неприглядный и осязаемо опасный город играет здесь важную роль второго плана, без которой главная партия не прозвучала бы достаточно убедительно. Равно как не проступил бы со всей ясностью и режиссерский замысел (к слову, довольно рискованный): пожертвовав развлекательной составляющей, снять скучноватый, но обстоятельный политический триллер со всей положенной жанру атрибутикой — неспешно раскручивающимися интригами, неоднозначными персонажами и отнюдь не бравурным финалом.
Получилось, конечно, далеко не все. Например, явно пострадала в монтажной интересная (потенциально) роль Ольги Куриленко — сыгранная ею баронесса-интриганка оказывается своего рода связующим звеном между столичным криминалитетом и императорским двором, а ее темное прошлое пересекается с еще более беспросветным настоящим Видока. А Дени Лаван в роли жестокого царька преступного мира Парижа Майяра, напротив, получил избыток творческой свободы — старого знакомого Видока он изобразил настоящим исчадием ада, отчаянно (впрочем, и гениально, как всегда) переигрывая. С темпоритмом тоже нелады — фильм то несется во весь опор, то норовит усыпить.
Однако в целом Рише со своей задачей справился: рассказывая о жизни, полной авантюр и крутых виражей, он сохранил вполне серьезный вид, соответствующий скорее интонациям Виктора Гюго (кстати, списавшего с Видока и Жана Вальжана, и инспектора Жавера одновременно), чем, скажем, какого-нибудь Эжена Сю с его «Парижскими тайнами». «Видок: Охотник на призраков» (оригинальное название фильма, кстати, куда более лаконичное и точное — «Император Парижа») лишь маскируется — и не слишком старательно — под приключенческую картину, на деле представляя перемену участи своего героя как метафору исторической катастрофы, которую Франция пережила на рубеже XVIII и XIX веков: местами пафосно и занудно, зато сурово и познавательно — как и положено приличному политическому триллеру.
