«За аренду нечем платить – зато наши парни на Луне!», - читает толпе свои ироничные куплеты чернокожий активист летом 1969 года. Из архивных теленарезок ему вторят писатель Курт Воннегут и вся прогрессивная молодежь США – все они осуждают суммы, которые с подачи Джона Ф. Кеннеди переходят из кармана налогоплательщиков в космическую программу NASA.
Для Нила Армстронга (Райан Гослинг) весь этот медийный шум – не более, чем размытые полосы света в стекле замызганного иллюминатора, блики приборов на стекле его гермошлема, и даже буквальная назойливая муха, оказавшаяся в кабине космического корабля. Он долгое время кропотливо готовится стать первым человеком, побывавшим на Луне – и при этом ему желательно живым и невредимым вернуться домой к жене и двум сыновьям.
Фирменная отрешенность Гослинга оказывается очень к месту в этом гимне человеческой одержимости и преданности делу и долгу. Он успевает пустить слезу в первые четверть часа, но остальное экранное время проводит, стиснув губы, наморщив лоб и взяв эмоции в кулак. На лбу – и опять же в стекле гермошлема – отражаются лампы приборов. Без таких крупных планов космонавта, которым мир научил еще полвека назад Кубрик в «Космической одиссее», снимать фильм про полет на Луну негоже – особенно порадуются таким оммажам поклонники теории «Лунного заговора».
Заправлены в планшеты космические карты. 33-летний Дэмьен Шазелл знает об одержимости не понаслышке – он всю карьеру кропотливо слагает гимны о преодолении себя ради Цели. Цели могут меняться (играть в чьем-то темпе, понимающе улыбаться любви всей своей жизни, уходя от него с другим), а методы – ни в коем случае. Стиснув губы и напрягая жилы, двигаться дальше по прямой от точки А к точке B. Все остальные атрибуты жизни сливаются в одно тусклое марево.
Поэтому в «Человеке на Луне» Шазелл и сам оказался преодолевающим пространство на пару с Армстронгом: лишь однажды он позволяет себе финт, которого ждут от него зрители – после того, как «Орел» прилунился, и Армстронг с Олдрином обозревают поверхность Луны, картинка меняет аналоговую теплоту на резкую цифровую прохладу. Дело, возможно, в том, что Шазелл в этом прямом биографическом материале, лишенном хлестких диалогов или ярких неожиданных па, чувствует себя на таком же пустынном, недружелюбном грунте серого цвета, на которой предстоит порезвиться герою его повествования.
Методичное вкрапление личных деталей не делает образ Армстронга более живым, как ни странно – он не может толком поговорить ни с женой, ни с детьми, закупорившись после смерти дочери. А затем и его закупоривают в капсулу космического корабля, и камера внимательно пробежится взглядом по ряду шурупов внутри нее. Армстронг – такой же, как эти шурупы, винтик в правительственной космической программе. Его предназначение – сидеть на сложных щах в консервной банке высоко над Луной, смотреть на голубую Землю и понимать свою беспомощность. И даже после возвращения его будет отделять от жены карантинное стекло.
Когда один из коллег и товарищей (их, кстати, исполняют отличные актеры – Ши Уигем, Киран Хайндс, Кайл Чандлер – и все тоже сливаются в одну похлопывающую по плечу и понимающе глядящую массу) выходит за Армстронгом из дома вечером во время вечеринки (хотя совместное распитие пива с Армстронгом, судя по фильму, вечеринкой назвать сложно), тот, недовольный, что его отвлекли от созерцания Луны, говорит ему: «Думаешь, я стою здесь один, потому что хочу общения?». Зрителям можно разворачиваться вместе с коллегой, понимающе оставить Гослинга с Шазеллом наедине с их Целью и возвращаться к мыслям о том, чем платить за аренду. Мы здесь просто не нужны.
