Как вы оказались в проекте «Елки»?
Дело в том, мы с Тимуром (Бекмамбетовым — прим.ред) больше года назад набрали учебный курс под условным названием «Мастерская комедии», где работали с начинающими и действующими сценаристами. Как оказалось, пробовать студентов в таком формате тренинга удобнее всего на коротком метре. И мы подумали, что это может быть новелла «Елок» с ее очень внятными ограничениями — ее действие происходит в течение одного дня, участвуют два-три персонажа, и длится она не больше 20 минут. За два месяца мы с ребятами написали несколько складных историй, которые мне захотелось реализовать — жалко было кому-то отдавать. Мы сначала договорились, что я одну из них сам сниму, потом о том, что я стану креативным продюсером всей шестой части «Елок». Как говорится, «коготок увяз — всей птичке пропасть».
Учитывая ваши предыдущие работы, наполненные эксцентрикой и достаточно жестким юмором, насколько легко вам далась работа над семейным новогодним проектом?
Жанр действительно не совсем мой, но не могу сказать, что мне было сложно. Я просто принял все жанровые ограничения. Я понимал, что это новогодняя сказка, а значит, в ней не должно быть алкоголя, грубости и, условно говоря, «ужасов нашего городка». Это позитивные истории, в которых хорошие герои борются сами с собой, чтобы стать лучше — война хорошего с прекрасным. Не думаю — но не зарекаюсь — что буду долго работать в этом жанре. Но, если ты все время снимаешь что-то веселое и безумное, почему бы не попробовать побыть романтично-сентиментальным?
То есть, зрителям не стоит ждать «Елок» в стиле «Горько!»? Стиль, настроение франшизы остались неизменными?
Название шестой части — «Елки новые». Но перед нами не стояла задача радикального эксперимента или авангардного высказывания. Нашей целью было отбросить уже омертвевшие, штампованные вещи и попробовать посмотреть на все по-новому. Мне кажется, мы подошли к созданию проекта с более системным подходом, чем это происходило раньше. Мы проанализировали все пять частей «Елок», взяв за основу третью, как самую успешную по финансовым показателям. И выяснилось, что в ней меньше всего новелл, из-за чего сами истории более продолжительные. Мы вычислили, что каждая новелла должна длиться не менее 10 минут, чтобы зритель успевал проживать с героями достаточно времени и начал им сопереживать. Также мы сформулировали для себя, что в «Елках» должны в равных пропорциях чередоваться мелодрама и комедия, и лучше, чтобы юмор был во всех новеллах. Последние две части, «Елки 1914» и «Елки 5», были ближе к мелодраме, там было совсем мало смешного, и это работает хуже. Зрителю нужны эмоциональные качели, потому что — я уверен — если человек посмеется, он потом заплачет горше. Также в качестве нового у нас появился еще один хедлайнер, Дмитрий Нагиев.
«Елки» — самая долгоиграющая российская франшиза, а на следующий год уже заявлена очередная седьмая часть. Как долго, по-вашему, этот проект может еще работать?
Мне кажется, эта франшиза способна жить долго, как жанр рождественского рассказа. В геном «Елок» заложено самообновление — за счет персонажей, за счет историй. Изначально идея проекта возникла у Тимура, когда он однажды 31 декабря летел из Хабаровска в Москву, и к нему вдруг пришло ощущение общего праздника — что в настоящее время вся страна час за часом встречает Новый год: вот здесь уже отпраздновали, здесь только садятся за стол. И, пока он летел, он придумал сделать альманах из новогодних историй, которые происходят по всей стране. Этот проект родился как искренний творческий порыв, и он получился, и на каждую часть миллионы людей приходят в кинотеатры. Посмотрим, что будет на этот раз.
Вы один из наиболее успешных отечественных режиссеров. По-вашему, есть ли рецепт успешного кино?
В кино существует только один рецепт: работать с тем, что тебя по-настоящему заводит, что нравится именно тебе. Угодить всем невозможно. Насколько я знаю, на телевидении 5-10 лет назад была такая тенденция: проводили фокус-группы и затем вносили правки в проект, исходя из пожеланий зрителей. Мне кажется, это принципиально неверный подход, потому что зритель на самом деле не знает, что хочет. Его ожидания надо всегда немного обманывать, обгонять. Он ждет одно — а ты ему должен рассказать что-то чуть-чуть другое. Зритель должен не до конца представлять, что произойдет, его нужно каждый раз удивлять. Поэтому во всем мире в прокате побеждают неожиданные оригинальные идеи. Вот вышел «Последний богатырь». До этого ведь сказки тоже появлялись, но только не собирали, и поэтому многие в индустрии думали, что и этот проект провалится, а он «выстрелил».
Надо отметить, что российское кино в целом в этом году «выстрелило» — его совокупный бокс-офис оказался рекордным. Будучи членом экспертной комиссии Фонда кино, как бы вы оценили уровень проектов, представленных на последних питчингах?
Как известно, питчинги Фонда кино проходят в два этапа: сначала свои проекты представляют мейджоры, и они год за годом приносят действительно классные идеи. Леонид Верещагин, Сергей Сельянов, Александр Роднянский приходят и рассказывают очень интересные концепции, которые тебя вдохновляют. А потом наступает второй этап, где выступают так называемые «иные» — продюсеры, которые пока вне статуса мейджоров — и это очень грустное мероприятие. Из 60-70 проектов, как правило, попадаются всего два-три, которые хотя бы нормально сформулированы. Я сейчас мультики выношу за скобки, их, наверное, уже научились более-менее делать. Но в комедийно-драматическом жанре это либо «Викинг» для бедных, либо бледные копии «Сталинграда» и «Легенды № 17» — только за голову хватаешься: «Господи, зачем?». На этом фоне проект «Ампир V», который снимает Виктор Гинзбург по роману Пелевина, выглядит сокровищем, потому что там хоть сюжет оригинальный, хорошая литература в основе. А все остальное... На последнем заседании, на котором я присутствовал, одних проектов про Древнюю Русь было представлено штук восемь. И это ужасно. Вторичность — это бич нашей индустрии. У нас, к сожалению, около 80 процентов продюсеров занимаются клонированием успешных образцов. Многие думают, что слепят что-то подобное, и зритель к ним придет. Это происходит в том числе и из-за презрения к аудитории. Если ты считаешь зрителя человеком, способным оценить качество произведений, то ты ему фуфло подсовывать не будешь. Нужны хорошо рассказанные, интересные истории — вот основа нашего бизнеса. Мы должны эти истории искать и пытаться рассказывать так, как сами бы хотели услышать. Эта формула, к сожалению, не соблюдается.
Есть ли у вас уже дальнейшие планы в кино, которыми вы готовы поделиться? Продолжите ли работать в комедийном жанре?
Комедиями в чистом виде в ближайшее несколько лет я заниматься не планирую. Я никогда и не хотел существовать в какой-то одной нише. Так получилось, что мой дебют «Горько!» и следующий фильм «Самый лучший день» совпали по жанру и сложились в некий триптих. Но бесконечно работать в этом русле мне бы не хотелось. Мне интересно попробовать себя в драме. Я не имею в виду, что буду снимать кино в духе Андрея Звягинцева. Нет, у меня герои будут снова смеяться и над собой, и над другими, но хочется более объемных сюжетов, и чтобы они не были посвящены свадьбе (смеется). У меня сейчас в планах биографический фильм, катастрофа и черная комедия. Плюс со временем мне очень хочется вернуться к мюзиклу, у меня есть идея большого амбициозного музыкального проекта. Как только закончатся работы над «Елками», я пойму, какой из проектов буду снимать в первую очередь.
Вас, случайно, не захватила мода на фильмы ужасов? Не планируете попробовать себя в этом жанре?
Я сам с детства очень боюсь фильмов ужасов. Поэтому я вряд ли смогу снять хоррор — мне самому будет страшно (смеется). Может быть, еще триллер смогу снять, но откровенный ужастик — нет.
Насколько я знаю, вы параллельно с «Елками» работали над телесериалом «Звоните ДиКаприо», который был представлен на недавней презентации ТНТ. Что это за проект?
Это восьмисерийный драматический сериал с Сашей Петровым и Андреем Бурковским про известного актера, который заболел СПИДом. Там еще есть вторая сюжетная линия его брата, актера-неудачника, который пытается получить выгоду из сложившейся ситуации — занять освободившееся место и самому стать «звездой». Мы уже полностью отсняли материал, сейчас монтируем, думаю, к январю-февралю проект будет готов. Изначально мы готовили его для ТНТ, но в силу изменившегося жанрового рисунка канала наш сериал, скорее всего, туда не попадет. Будем искать другие варианты.
Насколько вам в принципе интересно снимать для телевидения? Вам нравится современный российский сериальный контент?
Мне лично больше нравится снимать кино. Производство наших сериалов из-за ограниченности бюджета требует очень большой выработки, в связи с этим ты все время существуешь на грани потери качества. Это очень тяжелый график съемок. но проблема даже не в этом, а в том, что так быстро снимать не хочется. Хочется успевать еще о чем-то подумать. Если говорить в целом, то на телевидении ситуация поинтереснее, чем в кино, потому что тут все зависит исключительно от зрителя и рейтингов. Нет государственных денег, которыми бы управлялся процесс, все стремятся к самоокупаемости, поэтому все понятно и прозрачно. Есть канал ТНТ, который производит развлекательный контент, есть «Россия-1», который делает исторические сериалы, есть Первый канал, который экспериментирует — существует широкое поле для разных возможностей, поэтому в качестве телевидение интенсивно растет. Но и здесь не хватает жанрового разнообразия — значит, не хватает сценаристов, способных создавать интересные истории.
Учитывая ваш опыт в «Мастерской комедии», вы вносите личную лепту в то, чтобы хороших сценаристов становилось больше. Планируете продолжать преподавательскую деятельность?
Да, планирую. Меня это очень вдохновляет, потому что, когда ты студенту пытаешься рассказать о каких-то закономерностях, ошибках, специфике профессии, то ты начинаешь их формулировать и для себя. Возможность поделиться знаниями помогает переосмысливать собственный опыт. Я сейчас читаю лекции в школе «Индустрия» Федора Бондарчука и просто кайфую от этого процесса — очень классные студенты, которые задают точные вопросы, иногда ставят в тупик, заставляют заново анализировать какие-то вещи. Это очень здорово, надеюсь, что продолжу этим заниматься.
