Шонда Раймс: «Мой текст не подлежит обсуждению и пересмотру»

Можете вспомнить, в каком возрасте вы осознали, что ваше предназначение — рассказывать людям истории?

Я всегда знала, что являюсь прирожденным рассказчиком — в моей жизни вообще не было такого периода, когда я мыслила себя кем-то другим. Хотя об этом как о профессии я задумалась только во взрослом возрасте. Изначально видела себя писательницей — эдакой новой версией Тони Моррисон (темнокожая американская писательница, автор романов «Возлюбленная» и «Песнь Соломона», обладательница Нобелевской премии по литературе. — Прим.). Мои родители — серьезные профессора — естественно, были настроены крайне скептически и всячески противились этим планам. Как минимум, потому что писательским трудом почти невозможно обеспечить себе достойное существование — в лучшем случае ты просто не сдохнешь от голода. И тогда я обратила внимание на Голливуд.

Причем свою сценарную карьеру вы начали не на телевидении, а в кино...

Все верно — телевидение, каким оно было на заре моей карьеры, меня особо не привлекало. Так что начинала я с фильмов для подростковой девчачьей аудитории — написала сценарии к «Перекресткам» (приключенческой комедии с Бритни Спирс в главной роли. — Прим.) и «Дневнику принцессы 2». Это был безумно интересный опыт. Но в полнометражном формате я чувствовала себя очень стесненной — слишком мало экранного времени, слишком мало возможностей для развития персонажей. Моя жизнь круто изменилась после того, как я удочерила девочку и оказалась на время прикована к дому. Тут-то я и открыла для себя мир телевидения. Я посмотрела целый сезон сериала «24 часа» за 24 часа. Три сезона «Баффи» — дня за четыре. В этот период я, кажется, вообще не спала. Я смотрела сериалы, один за другим, и думала: «Боже! Это же гениально! Вот он формат, в котором я хочу рассказывать свои истории».

Именно в этот период вы придумали «Анатомию страсти»?

Сначала я написала пилот сериала о военных корреспондентах. Но у того проекта не было ни малейших шансов на реализацию — потому что герои моей истории не просто освещали военные действия, но развлекались, пьянствовали и совокуплялись. В стране, которая вела в ту пору в настоящую войну, такой сериал появиться не мог. И я решила облегчить себе жизнь. Я напрямую спросила: «Что хочет увидеть Боб Айгер (глава компании The Walt Disney. — Прим.)?» И когда выяснилось, что он безумно хочет медицинское шоу, я придумала историю о сотрудниках госпиталя, которые конкурируют с другом, спасают человеческие жизни и, конечно, занимаются сексом — без этого никуда.

На «Анатомии страсти» вы впервые оказались в шкуре шоураннера — человека, который несет ответственность не только за сценарии, но за проект в целом. Как вы ощущали себя в новой должности?

Это было непросто, поскольку моя телевизионная карьера развивалась слишком стремительно: еще вчера я сидела дома в пижаме и писала по одному сценарию в год и вдруг — должна была руководить целой сценарной группой, вести переговоры с каналом, просчитывать бюджет и отвечать за все, что происходит на съемках. Пришлось учиться всему буквально с нуля, причем с невероятной скоростью.

Как шоураннер вы ведете, помимо «Анатомии страсти», еще один проект — «Скандал». Команда, которая работает над этим сериалом, кажется невероятно слаженной. Это практически единый живой организм. Как вам удалось этого добиться?

За годы работы на телевидении я усвоила как руководитель одну важную вещь: чтобы добиться максимальной эффективности от членов своей команды, я должна создать для них такую атмосферу, в которой они чувствуют себя не начальниками и подчиненными, не винтиками в каком-то большом механизме, но членами большой дружной семьи. Мы дружим. По-настоящему дружим. И работа — далеко не единственное, что нас объединяет. Мы вместе тусуемся, ужинаем, развлекаемся, ходим в кино. Качество нашего совместного рабочего проекта от этого только выигрывает.

Любопытный эксперимент с живыми трансляциями в «Твиттере», которые ведет команда «Скандала», был вашей идеей?

Я сама являюсь давней поклонницей «Твиттера», где я делала публикации, в том числе, о «Скандале». Но идея о том, чтобы вся — абсолютно вся команда проекта — зарегистрировалась в «Твиттере» и начала вести живые трансляции о сериале, принадлежит Кэрри (Вашингтон, исполнительнице главной роли в сериале «Скандал». — Прим.). Постепенно нам удалось заманить в «Твиттер» всех — и актеров, и режиссеров, и сценаристов. После этого активизировались наши фанаты. Следом за ними — журналисты. Возникло уютное онлайн-сообщество, состоящее из людей, которые делают и смотрят этот проект. Рейтингов первого сезона, помнится, еле-еле хватило для продления сериала. Потом мы начали твиттить. Где-то в середине второго сезона вместе с нами начала твиттить Опра Уинфри. И к концу года рейтинги просто зашкаливали (финальную серию второго сезона «Скандала» только в США посмотрели более девяти миллионов зрителей. — Прим.).

Как часто вы вдохновляетесь реальными событиями и персонажами?

Это происходит постоянно — нет лучшего источника вдохновения, чем реальная жизнь. Но гораздо любопытнее то, что на том же «Скандале» происходят порой обратные ситуации: то, что мы придумываем, вдруг становится реальным. Это началось во втором сезоне, где у нас фигурирует Thorngate — такая вымышленная засекреченная программа, которая помогает подслушивать и подглядывать за людьми посредством их личных компьютеров и телефонов. Месяца через три после того, как вышла серия о Thorngate, мы узнали, что такая программа существует на самом деле. Я была в шоке... Но еще больше меня поражает история с Холлисом Дойлом. Помните этого персонажа? Безумный республиканец-миллиардер, участвующий в президентской гонке и не скрывающий своих отвратительных убеждений... Не знаю, что к этому можно добавить...

Существуют ли какие-то четкие правила, по которым вы работаете с актерами? Позволяете ли вы им изменять, дорабатывать придуманных вами героев?

Я всегда иду по пути сотрудничества. Убеждена, что до тех пор, пока не найден актер, персонажа не существует — в него еще не вдохнули жизнь. Мой любимый пример — доктор Миранда Бейли, которую играет Чандра Уилсон. Это был единственный персонаж «Анатомии страсти», которому я дала предельно четкое физическое описание уже в сценарии. В моем представлении она была аппетитной невысокой блондинкой с голубыми глазами и миловидным лицом. Появление Чандры все изменило: Миранда Бейли превратилась в строгую темнокожую женщину с совершенно другим поведением. И тем не менее, я ни секунды не колебалась, утверждая Чандру на эту роль. Есть лишь одно жесткое правило, которому я следую при работе с актерами. Оно даже в их контрактах прописывается, чтобы не было недопониманий в процессе. Правило звучит так: вы произносите все слова ровно так, как они написаны в сценарии. Текст не подлежит обсуждению и пересмотру. Никакой отсебятины и импровизаций. Однако я ни в коем случае не указываю, что нужно вкладывать в эти реплики, как их интерпретировать, с какими эмоциями и подтекстом произносить. И поразительно то, что во время съемок в написанных мною словах действительно появляются новые смыслы. Смыслы, которые мне как автору подсказывают, что должно случиться в истории дальше. Так было с героем «Скандала» Сайрусом Бином. Услышав интонацию, с которой он объяснял, почему ему никогда не стать президентом, я неожиданно для себя поняла: он же гей! Именно актерская игра Джеффа Перри привела меня к этой мысли.

Есть ли среди ваших героев те, с кем вы ощущаете особую связь?

Все и каждый! Если ты рассказываешь историю, каждый герой должен быть важен. Иначе вообще не следует о них говорить. У меня с авторами часто случаются на эту тему жаркие споры. Когда они высказывают свое негативное отношение к таким персонажам, как Роуэн Поуп или Сайрус Бин, меня это действительно обижает. Для меня Сайрус — прежде всего патриот. Возможно, он избрал не совсем праведный путь, стараясь позаботиться о своей стране, но он делает то, во что действительно искренне верит. А Роуэн — прежде всего отец, который защищает своего ребенка всеми доступными и известными ему способами. У меня нет и не может быть по отношению к ним негатива.

Ваша компания ShondaLand занимается также производством двух сериалов, на которых вы не работаете как шоураннер, — «Как избежать наказания за убийство» и «Ловушка». Какова степень вашей вовлеченности в создание этих проектов?

Когда речь идет не о запуске, не о первом сезоне, в работе над которым я стараюсь участвовать максимально, моя вовлеченность весьма ограниченна. Я люблю сравнивать себя с драконом, запертым в клетке. Меня можно выпустить, если шоураннеры нуждаются в дополнительной творческой силе или им требуется поддержка в ведении диалога с каналом. Но в целом я лишь наблюдаю за процессом со стороны.

Насколько мне известно, Питер Ноуолк, шоураннер проекта «Как избежать наказания за убийство», дает актерам гораздо большую свободу в работе со сценарием?

Это действительно так. Я знаю, что Виола (Дэвис, исполнительница главной роли. — Прим.) часто приходит к нему со своими идеями по развитию истории. Придумывает не только отдельные реплики, но целые сцены. Именно Виола захотела вставить в сценарий ту сцену, в которой ее героиня приходит домой, смывает макияж, снимает парик, и мы видим истинное лицо этой невозмутимой жесткой адвокатессы. Я ничего не имею против такого соавторства. Просто со мной оно не пройдет. Да, я могу подискутировать с Кэрри о том, как будет развиваться «Скандал» в будущих сезонах, но у меня волосы встанут дыбом, если мне придется согласовывать с кем-то свое видение истории.

Расскажите о вашем новом проекте, который стартует в середине сезона.

Это сериал «Под несчастливой звездой», созданный по мотивам книги Мелинды Тауб. Его шаураннером стала Хезер Митчелл, которая долгое время работала в моей сценарной команде — и над «Анатомией страсти», и над «Скандалом». Этот проект — своеобразный сиквел «Ромео и Джульетты», посвященный тому, что происходит в семьях Монтекки и Капулетти после смерти влюбленных.

Вы задумываетесь над тем, как рассказанные вами истории влияют на подрастающее поколение? Как, кстати, относится к вашим сериалам старшая дочь?

Она говорит, что все мои сериалы — это полный отстой. (Смеется.)