Рецензия на фильм «Инферно»

С крыши флорентийского собора, убегая от чернокожего мужчины в дорогом костюме, красиво падает миллиардер Бертран Зобрист (Бен Фостер). Двумя днями позже в больничной палате приходит в себя кэмбриджский профессор Лэнгдон (Том Хэнкс), всю жизнь занимающийся расследованием теорий заговоров. О событиях минувших 48 часов он не помнит ничего, поэтому с изумлением видит из окна своей палаты купол знаменитого флорентийского Дуомо — как и зачем он оказался в Италии, он понятия не имеет. Через несколько секунд на жизнь Лэнгдона совершает покушение женщина в полицейской форме. От неминуемой смерти ученого спасает доктор Сиена (Фелисити Джонс), которая успевает эвакуировать его на улицу через запасной выход. По пути Сиена рассказывает, что в больницу Лэнгдон попал с огнестрельным ранением головы, и на него, очевидно, ведется охота.

Профессора действительно разыскивают сразу три конторы — Всемирная организация здравоохранения, полиция и сотрудники таинственной компании, как-то связанной с покойным Зобристом. Тот умер не просто так, а во имя идеи спасти мир от неминуемого перенаселения. Чтобы не допустить в недалеком будущем битвы за ресурсы, богач создал вирус, который за несколько дней выкосит 95 процентов населения планеты. Емкость с вирусом он спрятал, зашифровав место в лазерной указке, которая проецирует на стену изображение «Карты ада» — иллюстрации Боттичелли к «Божествественной комедии» Данте. Лэнгдону предстоит разгадать шифр и добраться до виурса прежде, чем это сделают последователи Зобриста.

Редкий человек, наверное, может без саркастической усмешки читать аннотации и синопсисы романов Дэна Брауна и их экранизаций, каждая из которых буквально по абзацам воспроизводит на экране написанное автором. «Инферно» в этом смысле и похож и не похож на «Код да Винчи» и «Ангелы и демоны» — две предыдущие киноинтерпретации романов писателя, снятые Роном Ховардом. Похож — потому что это все тоже хаотичное мельтешение героев среди объектов культурного наследия из списка ЮНЕСКО, носящихся с очередной конспирологической теорией как с писаной торбой. Раньше это были достопримечательности Парижа, Рима и Ватикана, теперь — Флоренции, Венеции и Стамбула. Не похож — потому что впервые продюсеры и Рон Ховард отошли от идеи полной идентичности содержании фильма и книги и увенчали историю другим финалом.

Нельзя, впрочем, сказать, что изменения положительным образом на художественных достоинствах, которые по-прежнему в случае с экранизациями Брауна даже удручающими язык назвать не поворачивается — по отношению к «Инферно» этот эпитет прозвучит как комплимент. Отсутствие логики и бесстыжее передергивание, которые бросаются в глаза и в первоисточнике, в фильме становятся совершенно вопиющими. Пересказ всех нестыковок, алогизмов и просто глупостей чреват спойлерам, но поверьте — из них «Инферно» состоит целиком. Тут бессмысленно ежесекундно спрашивать себя «почему?» и «зачем?» и вообще как-то осмыслять увиденное. Все мы знаем, что кино и литература порой грешат смелыми сюжетными допущениями — но редко все-таки встречаешь произведение, лишь из таких допущений сотканное.

Любой намек на критическое восприятие происходящего на экране чреват тем, что шаткая конструкция рушится. Достаточно, например, после просмотра задаться одним единственным вопросом — а какого, собственно, черта миллиардер, задумавший уничтожить большую часть населения планеты, устроил из поисков вируса головоломный квест с неочевидным исходом? Не вернее ли было просто вскрыть пакет с заразой, и дело с концом? Или, на худой конец, сказать своим сообщникам о его точном местонахождении?

Но нет же — тогда доверчивому зрителю не удастся втюхать некоторое количество первостатейного бреда про европейскую историю и культуру, с помощью которого герои решают головоломки Зобриста. Тут, например, на голубом глазу утверждается, что Данте написал «Ад», чтобы вернуть Беатриче, ушедшую к другому мужчине (на самом деле, «Ад» был написан не раньше 1300 года, то есть через десять лет после смерти музы поэта). Или что массовое вымирание населения Европы от чумы стало главной причиной начала эпохи Возрождения — хотя факт, что чума свирепствовала на континенте и после окончания Средневековья, погубив таких гениев Ренессанса как Тициан, Перуджино и Джорджоне, относится к области элементарных знаний.

После такого неудивительно, что на лице Тома Хэнкса почти весь фильм отражаются лишь недоумение и мучающая его героя мигрень — многие зрители от просмотра «Инферно» получат совершенно аналогичные ощущения.