Илья Найшуллер: «Генри – это аватар для зрителя»

Сложно сказать, какие конкретно. Я могу назвать, во что я много играл в своей жизни. Это Battlefield 2, Left 4 Dead, StarCraft (хотя вот он здесь вообще никаким местом). Red Orchestra 2: Heroes of Stalingrad – замечательная игра. Что еще? Естественно, в детстве были Doom и Wolfenstein, но Battlefield – наверное, самая любимая. И рекордсмен по потраченному времени. 

Да, как в 7 лет мне подарили геймбой, так и играю. Но в последние годы редко играю, потому что совсем нет времени.

Вообще, мы ее придумали уже на месте. Я знал, что должна быть какая-то такая сцена боя, и мы нашли подходящий заброшенный объект – в городе Калязин Тверской области, это двести километров от Москвы на север – и просто прошлись по нему с постановщиками трюков («Вот здесь можно сделать вот то, здесь можно сделать вот это») и сняли, насколько позволяли возможности.

Когда я предложил Шарлто идею с множеством Джимми, он загорелся, и мы с ним придумали около 30 вариантов. Пока я писал сценарий, он присылал мне разные пробы, мы все вместе смотрели, обсуждали, так чтобы это двигало сюжет и просто было весело. Там принцип, в общем, был один – начинать знакомство надо было с самого приземленного образа, а заканчивать самым сумасшедшим. 

Он сильно повлиял на троих Джимми. Например, Хиппи Джимми. Сначала это должен быть байкер, но нас подвели татуировщики и тогда он быстро выдал идею сделать из байкера хиппи, и получилось действительно круто. Авторство «полковника» мы разделили 50 на 50. Я предложил такого персонажа, а Шарлто нашел аудиозапись настоящего генерала Второй мировой, который говорит речь перед битвой. Он не только снял его манеру разговаривать – мы напичкали речь «полковника» аутентичным сленгом Второй мировой (например, «яйца» вместо гранат и прочее). 

А Тим Рот когда появился в проекте? Уже после победы на фестивале в Торонто? («Хардкор» взял там главный приз в программе Midnight Madness – прим. ред.)

Нет, я изначально планировал эту линию с родителями Генри, она была в сценарии, правда в первой версии была мать, но в итоге решили вставить отца. Я был знаком с Тимом Ротом до этого, планировал даже снимать кино с ним в главной роли – это не случилось, однако он сказал: «Если что – звони». Ну я и позвонил. 

Мы приехали в Штаты, поставили аппаратуру, он пришел и сыграл идеально с первого же дубля. Мне было как-то неловко ибо с ним ничего не надо было режиссировать. Единственно, я только попросил чуть сдвинуть камеру (смеется). 

Ну это же для фана скорее. Надеюсь, ему было приятно стать частью хорошего фильма. Конечно, если реально смотреть на вещи, он просто сделал нам приятное – Тиму Роту явно было чем еще заняться.

Как вы с ним познакомились? 

После клипа Bad Motherfucker я приехал в США. Все агентства хотели меня вписать, спрашивали, с кем бы я хотел познакомиться. Я и сказал: «Хочу познакомиться с Тимом Ротом». Я как раз специально под него написал сценарий фильма. И через несколько дней я сидел у него дома и просто разговаривал о своих планах. О том, что хочу делать «Хардкор», а что потом будет – не знаю. 

У нас обнаружилась любопытная параллель в биографиях. Мне было тогда 27, я был в Лос-Анджелесе в первый раз, это был мой первый маленький успех. И Тим Рот рассказал, что он тоже приехал в Штаты из Англии в 27 – с надеждой, что из него что-то здесь получится. И в том же году Тарантино взял его в «Бешеные псы». 

А еще он дал мне совет: «Ты многообещающий новичок в Голливуде только один раз. Поэтому наслаждайся моментом – он больше не повторится» (смеется). 

Это список людей, кто нам так или иначе помог. На счет Саши Барона Коэна – я должен был снимать ему вступление в «Братьях Гримсби» в стиле клипа Bad Motherfucker, но не смог, потому что постоянно был занят на «Хардкоре». 

Тем не менее, я показал ему первые готовые куски. Это был еще очень сырой материал, и тогда было непонятно, получается у нас что-либо или нет. А он сказал, что с «Хардкором» все будет хорошо: он как НЛО – когда прилетит, все будут только о нем говорить. Это был первый раз, когда я услышал слова поддержки от крутого человека со стороны, которого уважаю. 

Нил Бломкамп тоже посмотрел один из вариантов. Я попросил комментарий, и он сказал: «Я реально не понимаю, что я посмотрел, но это очень круто!». Это тоже было очень кстати. 

Джаред всегда выкладывал у себя мои клипы, и меньшее, что я могу для него сделать, это вставить благодарность в титры. А вообще он очень интересный человек сам по себе. Мы с ним периодически общаемся. Точнее, где-то раз в полгода я ему пишу: «Поздравляю с «Оскаром»! Поздравляю с классным Джокером!», а он зовет меня, когда приезжает в Москву с концертом. Как-то так. 

Нет, это все в сценарии было прописано, от белесых волос до плаща. Вообще, это был мой плащ, который я зачем-то купил – единственная дорогая вещь в моем гардеробе. Я его носил всего три раза и бросил – потому что он был слишком крутой для меня (смеется). 

Для чего это все было нужно: у нас были интересные варианты западных актеров на роль злодея, и мне хотелось, чтобы артист был не похож сам на себя. А когда выбор пал на Данилу, мы все равно решит выдержать Акана в такой странной манере. В качестве противовеса – если бы злодей у нас был стандартный, то Джимми просто бы выносил мозг. А так – и тот больной на голову, и этот. Баланс (смеется). 

Я слышал, что вы хотели Константина Хабенского на роль Акана. 

Мы с ним встречались, обсуждали роль, и все было хорошо, но потом ему предложили роль в «Черном море» с Джудом Лоу, и он поехал сниматься туда.Ясно. Расскажите, как вы снимали экшн-сцены в Москве. Какая была самая сложная? Почти все кинематографисты жалуются, что обычно много проблем с получением разрешений.   

Трудно что-то выделить. Несколько сцен нам действительно пришлось снимать без разрешения – точнее, мы все получили у префектуры, но приезжала полиция, говорила «нельзя», и мы делали свое дело тайком. 

Самый стрессовый момент был, когда мы снимали на шоссе приземление капсулы – там нужно было перекрыть все три полосы. Мы получили все документы, но заявился мент и сказал: «нет у вас разрешения». А это была очень важная сцена – первая смена для актрисы, которая только-только приехала в Москву. На дворе октябрь, дождь, хотя по сюжету – лето, Хейли мерзнет в юбке, а тут стоит мент и ведет себя отвратительно. Но, к счастью, не все полицейские такие – были и нормальные, которые просто делали свою работу. 

Арбат был сложен тем, что там постоянно много людей и нельзя полностью перекрыть улицу. Нужно было огородить съемочную площадку, но при этом сделать так, чтобы прохожие не маячили на фоне и не смотрели в кадр. В итоге мы набрали больше массовки, которая окружила съемку и имитировала реакцию ничего не подозревающей публики. Вышло довольно натурально.

Вообще такие моменты повышают градус стресса, но проблемы интересно решать. В этом, в принципе, и есть суть кинопроизводства – постоянно решать возникающие проблемы. И так как мы почти не повторялись, у нас каждый день был новый объект, и новые задачи. Это позволяло держать себя в тонусе.

Как я понимаю, самой главной проблемой для вас стала съемка от первого лица (она же, собственно, и главное достоинство фильма). «Хардкор» идет наперекор, наверное, всем традициям зрительского кино, а именно – чтобы сопереживать протагонисту, мы должны видеть его лицо. Вы осознавали всю сложность, когда приступали? 

Конечно. Я отсмотрел все предыдущие подобные эксперименты. Например, крайне неудачный триллер «Леди в озере» 1947 года. Там есть закадровый голос (как бы от лица «невидимого» героя), камера двигается на стэдикаме – и это неинтересно, потому что нет правильного ощущения. Наша задача была именно создать ощущения присутствия. 

В «Хардкоре» главный герой – это зритель. Поэтому Генри не говорит. Поэтому камера показывает так, как мы бы увидели все происходящее в реальной жизни. Мало поставить эффектные экшн-сцены, нужно было еще придумать, как стабилизировать изображение, чтобы картинка не тряслась, и это было бы комфортно смотреть на экране. 

Я сознательно сделал линию Генри максимально простой – мальчик спасает девочку. Все остальное – то, что он киборг, что у него есть друзья-недруги – просто дополнительные детали. И неслучайно, что главная эмоциональная арка происходит не с ним, а с Джимми. Он и есть, с точки зрения драматургии, протагонист в этой истории, кому мы должны сопереживать. А Генри – как бы аватар для зрителя. 

Что сейчас происходит с вашей карьерой в Голливуде? Что будет дальше, после «Хардкора»? 

Пока я выбираю проекты. Точнее, я уже кое-что присмотрел, но пока поставил на «паузу», чтобы несколько месяцев отдохнуть, позаниматься музыкой или просто ничего не делать. Мы делали фильм три года, и сегодня я полностью эмоционально и творчески выжат. Ну и надо все хорошенько обдумать – выбирать следующий фильм, который отнимет еще три года, следует очень аккуратно. Жизнь коротка, по чисто объективным причинам у меня не получится снять совсем много фильмов, поэтому хочется, чтобы каждый был крутым. Как минимум, потенциально мог им стать. 

Тимур Бекмамбетов как-то сам рассказывал, что после «Ночного Дозора» ему в Голливуде предлагали в основном похожие проекты, и эту инерцию восприятия трудно преодолеть. Чувствуете что-то подобное? Лично вы в каком направлении хотели бы развиваться? 

Я просто жду правильный сценарий. Тот, что мне понравился – это триллер с элементами экшна. На самом деле, я не против фильма, где полтора часа будут разговаривать два человека. У меня нет фиксации на экшне – мне нравится такое кино, я себя в нем довольно комфортно чувствую, но мне хочется делать то, что стало бы вызовом самому себе. «Хардкор» был таким вызовом – я понятия не имел, как это вообще сделать. Поэтому мне было интересно. Сейчас мне нужен проект, который вызвал бы у меня страх.