Стилистически «Оттепель» вышла из тех же «Стиляг» и, конечно, «Старых песен о главном». Но в отличие от них, в «Оттепели» ностальгические нотки (да и насколько они могут быть ностальгическими для самого режиссёра, родившегося через год после описываемых событий?) играют далеко не первые скрипки. Прежде всего это фильм об аромате свободы, разлившимся в воздухе после доклада Хрущёва на ХХ съезде КПСС, и атмосфере, царящей на площадках Мосфильма пятьдесят с лишним лет назад. Главное достоинство картины в том, что Тодоровский выбирает очень верную интонацию, занимая такую позицию, с которой видно всё. Как плохое, так и хорошее. Кажется впервые на отечественном телевидении показали не одномерных героев того времени, способных на что-то одно — петь веселые песни про счастливое строительство коммунизма или, напротив, ежеминутно сокрушаться на тему сталинских репрессий, а вполне живых людей. Выясняется, что секс в СССР всё-таки был. Более того, в одиннадцатой серии выясняется и кое-что ещё, что с учётом нынешней политической конъюнктуры и вовсе выглядит маленьким подвигом. Конечно, о чём-то можно и нужно спорить. Принципиально то, что в «Оттепели» чувствуется дыхание жизни. Другой, в чём-то более наивной, в чём-то более жёсткой и даже жестокой, но жизни. 

Режиссёр не идеализирует не только своих героев, но и само время. Оно было не хорошим и не плохим (любая оценка тут напрямую зависит от нашего восприятия того, что было до и того, что было после, а значит автоматически предвзято и эмоционально окрашено), оно просто было. Каких-то 7-8 лет. А потом стало другим. Тодоровский взял конкретный год, конкретную социальную прослойку и сделал мгновенный полароидный снимок. Который уже сейчас хочется вставить в рамку и повесить на стену. А как именовать случившееся — фильмом или сериалом — не имеет ровным счётом никакого значения.