Дом, который построил Джек
Продолжительный и мучительный сеанс саморазоблачения от режиссера, который и так от нас никогда ничего не скрывал.
Помнится, что еще в момент, когда было объявлено, что Ларс фон Триер будет снимать свой следующий фильм про серийного убийцу, возникло очень четкое представление, как этот фильм будет выглядеть. Его действие будет происходить в условной винтажной Америке (где Ларс не был никогда), камера не будет уворачиваться от многочисленных моментов насилия, а они будут перемежаться деревянными диалогами и велеречивыми размышлениями о природе зла и искусства. Также картина, разбитая на главы, будет идти бесконечно. Возможно даже, будет поделена на два фильма.
В итоге спустя годы можно убедиться, что именно так и получилось. Когда-то непредсказуемый фон Триер попал в пике из самоповторов, и «Дом, который построил Джек» выглядит как однояйцевый близнец столь же невыносимой «Нимфоманки» – оба фильма сделаны в одинаковой стилистике ни к чему не ведущей провокации. Ровно в тех же местах, где в «Нимфоманке» были размышления о Бетховене и числах Фибоначчи, в «Джеке» демонстрируются картины Уильяма Блейка и записи пианиста Глена Гульда. Отличный актер Мэтт Диллон в роли инженера Джека, который не может построить себе дом на выделенном участке и вместо этого сооружает здание из трупов, сложенных в морозильной камере с просроченной пиццей, озвучивает довольно бесхитростные идеи фон Триера о том, что искусство – это всегда акт насилия, и разбрасывает шпильки, предназначенные каннскому оргкомитету, Дональду Трампу, кинокритикам и то ли Богу, то ли дьяволу, в общем – вечности. Дом, построенный Джеком, будет несомненно разбираться по кирпичику критиками (и уже разбирается) – любителей такого дела имеется масса. Но зрителю слишком мало перепадет во время этого длительного, пафосного и довольно возмутительного сеанса саморазоблачения. Стоит ли соглашаться на такие изначально проигрышные условия не самой интересной игры в наперстки, решать уже лично каждому.
Илья Миллер
Заповедник
В вольной экранизации довлатовского «Заповедника», Сергей Безруков, играющей в ней главную роль, «жарит на гитарехе» и цитирует Пушкина.
Константин – потрепанный и сильно пьющий рок-музыкант – когда-то подавал надежды и входил в высший пантеон новейшего русского рока (читай УГ), но из-за разногласий с продюсером уперся рогом и сосредоточился на алкоголизме. Такому нехитрому и приятному эскапизму мешает одно обстоятельство: у Константина молодая жена и дочь. И они явно не рады такому его разгону по наклонной. А тут еще жена собралась переехать в Канаду… Константин почувствовал, что пахнет жареным, и готов согласиться на любую работу и даже бросить пить. Любой работой волею судеб оказывается халтура экскурсоводом в музее-заповеднике «Михайловское». Ну и далее все в рамках режима «по мотивам повести Сергея Довлатова»…
В этом фильме прекрасно все: Сергей Безруков в главной роли, жена Безрукова Анна Матисон в роли режиссера, лабух Константин вместо писателя Бориса, говнорок вместо литературы и т.д. Но верхом достижений «Заповедника» 2018 является метафора: все мы попали из скучноватого, но милого советского заповедника в громкий говнороковый аттракцион. Причем вопрос о том, имели ли авторы данного произведения именно это в виду, столь же бессмыслен, как и другой: возможен ли в принципе адекватный перенос довлатовской прозы на экран.
Денис Крюков
Близнецы
Вторичный (но все же не второсортный) канадский хоррор об ужасах материнства.
Страх Мэри (Кристи Берк) за новорожденного сына Адама переходит все границы, когда она начинает подозревать, что в гости к младенцу частенько наведывается некая потусторонняя тварь. Сформулировав проблему в поисковой строке всезнающего Google’а (так уж в хоррорах принято), молодая мать выясняет, что Адама пытается похитить ведьма, и единственный способ спасти сына — принести в жертву другого ребенка. Муж героини (Джесс Мосс) и ее психотерапевт (выразительное камео Майкла Айронсайда) списывают все это безумие на стресс, вызванный тем, что второй ребенок из двойни, которую была беременна Мэри, родился мертвым.
«Близнецы» вызывают, как говорится, противоречивые чувства: поначалу канадский хоррор многообещающе движется по пути «Бабадука», но вскоре режиссер Брэндон Кристенсен назначает главным аттракционом фильма видеоняню и камеры наблюдения, и становится понятно, что снимать такое кино в конце 2010-х, когда «Паранормальное явление» выжато до последней капли холодного пота, просто неприлично. В итоге «Близнецы» и вовсе превращаются в демонстрацию насмотренности постановщика Кристенсена и умения артистки Берк почти беспрерывно таращить глаза, старательно изображая то ли страх, то ли сумасшествие. Первое или второе — не скажем, чтобы не палить контору, но догадаться, уж поверьте, не составит труда.
Дмитрий Молчанов
Один король - одна Франция
Фильм о французской революции, многочисленные герои которой только говорят и иногда ходят.
Эта лента, впервые показанная на Венецианском кинофестивале, посвящена событиям Великой французской революции. Действие картины начинается аккурат со взятия Бастилии, а заканчивается казнью короля посредством гильотины. Массовые демонстрации и бесконечные дебаты лишь в малой степени здесь разбавлены романтической линией, за которую ответственны прачка Франсуаза (Адель Энель) и раскаявшийся вор Базиль (Гаспар Ульель).
Заявленная масштабность кинокартины проявляется на самом деле исключительно в кастинге (помимо вышеобозначенных звезд здесь еще присутствуют Луи Гаррель, Оливье Гурме, Дени Лаван и другие) и в зашкаливающей болтливости всех без исключения персонажей: швондерскими тезисами тут изъясняются все – от прачек и воров до политиков. Эта донельзя театрализованная постановка избегает дальних планов, сконцентрировавшись на говорящих головах. Неестественность и театрализованность данной киноленты следует скорее всего интерпретировать как вульгаризированный эффект очуждения. А чтобы современный, не слишком образованный зритель не запутался, актеры трясут кулаками и выдают сентенции, достойные финальных строчек басен. Ну а в качестве завлекалочки, авторы делают особый акцент на феминистском дискурсе. Впрочем, прошу прощения: слово «дискурс» здесь, кажется, лишнее.
Денис Крюков
Идеальная западня
Скучный старомодный триллер, снятый голливудским середняком на родине Тинто Брасса.
Брайан (Аарон Пол) и Кэсси (Эмили Ратаковски), оставив шумный Нью-Йорк, отправляются в живописную итальянскую глушь, чтобы спасти расползающиеся по швам отношения. Не тут-то было: попытки заняться примирительным сексом то и дело терпят крах, старорежимная роскошь арендованного дома вызывает подозрения (вполне обоснованные, как позже выяснится), а возникший на горизонте казановистый сосед Федерико (Риккардо Скамарчио) совсем не способствует возрождению былой страсти. Добром поездка, само собой, не кончится.
Как бы между делом, с наигранной легкостью, здесь упоминаются Airbnb, Tinder и Instagram (первые два сервиса вроде как даже участвуют в сюжетном раскладе), но это не должно вводить в заблуждение: «Идеальная западня» — потерявшееся во времени кино, которое забыли снять в 90-е прицепом к какой-нибудь «Щепке», причем direct-to-video. В связи с этим картине очень хочется приписать некий стилистический умысел и даже счесть ее тонкой постмодернистской игрой, но, видимо, тут все серьезно: это просто плохой фильм, авторы которого по мере сил стремились актуализировать историю, погребенную под толстым слоем пыли. Тем удивительнее тот факт, что за двадцать минут до финальных титров «Идеальная западня» вдруг слетает с катушек и превращается из недоэротического недотриллера в почти коэновскую кроваво-черную комедию. Хороший подарок тем, кто не сломался и все-таки дожил до третьего акта.
Дмитрий Молчанов
