Дэвис Окойе (Дуйэн Джонсон) когда-то служил в спец-войсках, а теперь успешно работает приматологом в Сан-Диего. Настолько успешно, что в лучших друзьях у него ходит горилла-альбинос по кличке Джордж. У обоих приматов все шло хорошо, пока с неба не посыпались контейнеры с результатами генетических испытаний крупного концерна, претендующего на лавры печально известной «Амбреллы». Джордж надышался экспериментальным веществом, получив сразу две способности: быстро расти и мгновенно регенерировать. А кроме гориллы свою порцию патогена получили волк и самка острорылого крокодила — в таком бодром тандеме все увеличивающиеся в размерах животные направляются в Чикаго. Противостоять новоиспеченным кайдзю, а заодно циничному руководству компании и бестолковым армейским главнокомандующим предстоит Дэвису, генетику Кейт (Наоми Харрис) и правительственному агенту с ковбойскими замашками Расселу (Джеффри Дин Морган).
Видеоигра Rampage, позволяющая геймерам крушить города, давить военных и жрать бюргеров в обличиях Джорджа, Лиззи (гигантская ящерица, похожая на Годзиллу) и Ральфа (огромный волк), запомнилась не сюжетом, а драйвом от происходящего на экране и скоростного нажимания на кнопки. Поэтому и к драматургическим аспектам адаптации цепляться просто некрасиво, тем более что в фильмах о кайдзю еще и не такое творилось (достаточно вспомнить пропитанyю кислотой ленту «Годзилла против Хэдоры»). Да и ждать крепкого сценария от фильма Брэда Пейтона было бы по меньшей мере нелогичным. Тем не менее «Рэмпейдж» все равно разочаровывает.
Огромная горилла выписывает лещей сопоставимому по размеру волку, Скала сражается с кайдзю чуть ли не врукопашную, крокодилица ползет по 85-этажному небоскребу — казалось бы, чего еще надо? Проблема, ни сколько не таясь, заключается в том, как Пейтон видит блокбастер. В отличие от прочих кайдзю-фильмов, главный герой «Рэмпейдж» — вовсе не исполинских размеров животные, а «качок с нежной душой» Джонсон. Поэтому и масштабным сценам посвящена от силы треть двухчасового хронометража. Остальное время занимают первобытные шутки, запредельные в своей банальности диалоги о семье и Джеффри Дин Морган, с улыбкой проговаривающий бородатые глупости о ковбоях и засранцах. Но самое большое количество вопросов вызывают расставленные Пейтоном акценты. Кино, с одной стороны, не стесняется двигаться к самым рамкам PG-13, являя зрителю то труп ученого с выеденным глазом, то оторванную голову гигантского животного, то проткнутое стальным прутом тело. С другой, антагонисты-сиблинги словно сбежали из мульфильма о Рокки и Бульвинкле. А финальная разборка кайдзю сильно теряет в эпичности из-за постоянного напоминания о том, кто — хороший зверь, а кто — плохой. На выходе у Пейтона получается нечто вроде хромого подобия Тромавилля: слишком дорогое, чтобы закосить под «так-плохо-что-хорошо», и недостаточно насыщенное, чтобы забыть обо всем и наслаждаться картинкой.
Фактически, Пейтон сделал еще один «Разлом Сан-Андреас», на который даже вертолетные отсылки не забыл оставить (Джонсон гетс-ту-зе-чоппа трижды на протяжении фильма). Если вам очень хочется посмотреть на мордобой волка (со способностями дикобраза и белки-летяги), крокодила и гориллы, то есть смысл идти прямой наводкой в ближайший IMAX. И шансы, что эта сцена согреет ваше сердце, весьма велики. Но и вытерпеть ради нее придется немало.
