Рецензия на фильм «Его дочь»

Таня, девочка лет шести, живет в деревне с дедом и бабушкой. Отец умер, мать бывает только наездами — в городе у нее новая семья. Время действия не указывается, но из радиоприемника доносятся реплики о Брежневе, а взрослые иногда говорят об Ирано-иракском конфликте. Таню, впрочем, внешний мир не слишком заботит, ее вселенная — это тайга, луг, на который дедушка ездит косить траву, любимая корова, гнездо, свитое птицей в поленнице. Даже появившийся в доме телевизор «Рубин» не способен надолго захватить внимание ребенка. Девочка продолжает слушать голос природы — она считает, что так с ней разговаривает умерший отец.

Возможно, кому-то такое сравнение покажется диким, но «Его дочь» — это что-то вроде «Вина из одуванчиков» с поправкой на особенности якутского быта 1980-х. Как и повесть Брэдбери, работа Эверстовой — коллекция воспоминаний о лете, каким его может увидеть только ребенок (в фильме есть всего одна зимняя сцена — ею, собственно, картина и открывается). Эверстова в фильме, безусловно, рассказывает о себе — как и Брэдбери в своей знаменитой книге. И делает она это с подкупающей искренностью. В самом начале картины закадровый голос говорит о том, что воспоминания из детства до сих пор заставляют героиню (и, соответственно, автора) смеяться и плакать. После просмотра картины не остается сомнений в том, что так и есть.

Другое дело, что «Его дочь» тронет далеко не каждого. Достучаться до аудитории картине помешает неторопливый (с чьей-то точки зрения даже заторможенный) ритм. Весь сюжет картины можно пересказать за пару минут, концентрация событий здесь заметно ниже, чем в вышеупомянутой повести Брэдбери. «Его дочь» — фильм-наблюдение: за суровой, но прекрасной природой, за людьми с их странными ритуалами, диковинными верованиями и обычаями. Эверстова принципиально сняла весь фильм на якутском, и язык еще раз подчеркивает, насколько чужда показанная на экране культура большей части зрителей. «Его дочь» требовательна по отношению к аудитории — но требует она не зрительской работы и даже, наверно, не вовлеченности, а какого-то внутреннего покоя, стремления не переживать, а наблюдать.

Любопытно, что в выборгском конкурсе этого года была еще одна лента, исследующая быт и культуру коренных народов Сибири. В фильме Елены Демидовой и Ольги Веремеевой «Прикосновение ветра» местом действия стала Бурятия. Однако бурятский буддизм показан не изнутри, а с точки зрения столичных гостей; в этом смысле «Его дочь» выглядит более честной и последовательной. В общем-то, работа Эверстовой — одна из немногих конкурсных лент «Окна в Европу», которые хотелось бы порекомендовать к просмотру. Правда, она, как и прочие фестивальные картины, вряд ли дождется хоть сколь-нибудь заметного проката.